электронные компоненты

Пеший поход

Прокат палаток

Пеший поход

Юный турист

А.Е. Берман

С картой по реке

Встретились мы на вокзале рано, а в семь часов уже отправился :поезд. Опоздавших не было. Их ни­когда не бывает, если известно, что ждать не будут. Ровно через 1 час 55 минут поезд подошел к платформе Соть — вот она на карте в квадрате 10-74. Это ты легко найдешь: видишь сверху, на обрезе карты, цифра 10, а слева — 74. Теперь нам чуть меньше километ­ра до пристани — она на левом бере­гу реки, в квадрате 09-74. Правый и левый берега определяются, если стать лицом по течению. Когда мы находимся на берегу, определить направление течения про­сто — по плывущим предметам. На карте же приходится ставить стрел­ку — она чуть левее пристани в квад­рате 08-74, а цифра 0,1 показывает скорость течения: 0,1 метра в секун­ду. В квадрате 14-68 та же цифра — значит, течение ровное, без резких ускорений. Во всяком случае, на этом участке. Такая скорость невелика, не спешит река. Но нам надо поторапливаться: до пристани 1 километр, а до отправле­ния парохода — 15 минут. Вроде бы успеем: 4 километра в час — нор­мальная скорость для пешехода, од­нако и время на «разгон» необходи­мо: надеть рюкзаки, построиться, пе­ресчитаться — все ли 12 человек тут? Вот минута-другая и прошла — пока стоишь, время летит быстро. Значит, потребуется нам скорость не 4, а все 5 километров в час. Да еще рюкзаки... Не будь до пристани хорошей дороги — не успеть...

 

Прокат туристического инвентаря

Успели. Теперь на палубе парохо­да можно отдышаться. Пароход боль­шой, трехпалубный, старый. Собст­венно говоря, теперь это уже тепло­ход, потому что освободили его от котлов, паровой машины и поставили дизель. Но старые гребные колеса остались. Потому-то есть в нем что-то доброе, уютное, неторопливое. Тебе эти колеса, наверное, не нравятся, не­современно, а мне они напоминают детство. Сегодня ты идешь в свой первый поход. Ты у нас новичок, поэтому тебе я буду рассказывать и о том, что другие уже знают. Впрочем, в группе у нас еще один «новичок» — руково­дитель Коля. Мне ему тоже придется помогать, но только в случае крайней необходимости. А так пусть сам ищет решение — на его счету уже около десятка небольших походов. С палубы хорошо видна местность по обеим сторонам реки и сама река. Только что проехали под двумя мо­стами — шоссейным и железнодорож­ным, по которому ехали на поезде. Дальше на карте через реку нане­сен пунктир, что значит перевоз: где-то тут должна быть лодка с пере­возчиком. А зачем тут перевоз? Что­бы из Ивановки, что на правом бере­гу, добираться до хуторов Иванов­ских — на левом. Ивановка — боль­шая деревня. На карте возле нее сто­ит «88 СС». Иными словами в ней 88 домов и сельсовет. На Ивановских хуторах всего 10 домов или даже просто построек — сараи, хлева. Нам они не столь и важны. А вот в Ива­новке, где сельсовет,— и телефон есть, и медпункт, по всей вероятнос­ти. Вот это — важно! Мы проплыли дальше. И опять слева высокий холм. Цифра на карте обозначает высоту — 237,3 метра. Вы­читаем из нее высоту уровня реки (приблизительно 108,3 метра) и полу­чаем 129 метров. Между этой высо­той и рекой множество извилистых коричневых линий. Внизу карты на­писано: «Сплошные горизонтали про­ведены через 10 метров». Это как раз относится к коричневым линиям. Горизонтали — словно ступеньки лестницы. Все они одинаковой высо­ты, но расстояние между ними раз­ное. Если ступени широкие — лест­ница пологая, а если узкие — крутая. В действительности склон, как ты видишь, совсем не ступенчатый, но линии горизонталей позволяют его наглядно изобразить на плоском ли­сте бумаги, определить его крутизну, узнать высоту в любой точке. Раз уровень реки 108 метров (с несколь­кими сантиметрами), то первая ко­ричневая линия прошла там, где бе­рег поднялся на 110 метров, вторая — на высоте 120, третья —130 и так далее. Кроме сплошных горизонталей есть еще и прерывистые, пунктирные (например, в квадрате 15-70 у самой высоты 237,3): они проведены не через 10, а через 5 метров. Благодаря им мы можем, даже не глядя на ме­стность, только по карте установить: там, где горизонтали собрались вме­сте, расположились тесно друг к дру­гу, подъем крутой, а где они далеко друг от друга — подъем пологий. Но и холмы и впадины изобража­ются совершенно одинаково — замк­нутыми линиями одна в другой. И поди разберись, прибавляется высота или убывает. Чтобы такой путаницы не произошло, на отдельных горизон­талях проставлены маленькие штри­хи — бергштрихи (горные — в пере­воде с немецкого). Они показывают, куда потечет вода, если ее вылить на склон. Например, в квадрате 17-70 у цифры 223,7 бергштрихи проставлены на наружной стороне горизон­талей — это холм. А в самом углу карты, в квадрате 18-67, бергштрихи внутри — это впадина. Вот тебе самые начальные сведе­ния по карте, чтобы время в пути скоротать. Водный наш путь уже кон­чается. Видишь впереди пристань Каменную, а перед нею паром. На нем мы переправимся на левый берег. Посмотри, как устроен паром. Баржа ходит по тросу, натянутому над во­дой, а когда нужно пройти судну по реке, трос опускается в воду — ло­жится на дно. Сейчас паромщик его «утопит», чтобы нас пропустить. Опустил, и на семафорном столбе поднялся знак — путь открыт. А ну-ка дружно крикнем паромщику: «По-до-жди-те нас! По-до-жди-те нас!» И с реки после молчания (пока звук долетел) доносится: «Дава-а-й!»

 

Пристань приближается: плаваю­щий дебаркадер, и на деревянной его стене надпись — «Каменная».

— Слушай, Коля, это не наша остановка, нам на каменной, а эта явно деревянная. Вот и мелом смот­ри написано: «Не верь глазам сво­им»,— говорит кто-то из ребят.

— Скорее, скорее, не забывайте рюкзаки! — кричит Коля: ему не до шуток.

Взглянем на часы: 10 часов 15 минут — прибыли точно. Мы бежим по берегу к парому. Паромщик ждет. Потом он поднимает на семафорной мачте новый сигнал. Трос натягива­ется, появляется из воды, и мы от­плываем.

Наш маршрут

Он пересекает угол глухого меж­дуречья с водораздельным хребтом между реками Сотью и Орляной. Междуречье (само слово говорит за себя) — местность, заключенная между двумя реками. Хребет, прохо­дящий между ними, является водо­раздельным. Вся дождевая вода и вода источников в конце концов те­чет либо в Соть, либо в Орляну, в зависимости от того, с каких склонов скатывается. И потому склоны мы различаем — принадлежащие бассейну Соти или бассейну Орляны. Та вода, которая попадает в Сакмару, все равно принадлежит Орляне: Сак-мара ведь в нее впадает. Но это уже за пределами нашей карты, или, как говорят, за обрезом карты. Сам хребет пропилен вдоль узкой котловиной реки Сакмары с цепью озер: Вольное, Долгое, Холодное. Нам предстоит подняться на за­падную часть хребта, спуститься в котловину и переправиться через Сакмару. Эта переправа может ока­заться сложной: река хоть и не ши­рокая, но глубокая, быстрая. Не при­шлось бы делать большой крюк — обходить по истокам. После пере­правы надо подняться на восточную часть хребта и через верховья рек Губановки и Семеновки (на карте не подписана, расположена к северу от Губановки) выйти к деревне Костино на реке Орляне; там есть автомо­бильная дорога, по которой мы вер­немся на автобусе завтра вечером.

 

 

Азимут 80°

После парома с поворота дороги идем в лес. В лесу нетрудно и заблу­диться, поэтому попробуем опреде­лить направление и поучимся ходить по азимуту.

Сначала определим по карте на­правление и вычислим магнитный азимут. Берем карту и находим на ней точку нашего стояния там, где мы высадились с парома. А вот мес­то на берегу озера Лача, на которое нам надо выйти.

Измеряем линейкой расстояние — 8 сантиметра. Карта имеет масштаб 1 : 50 000. Значит, до озера Лача 1,5 километра. Прочерчиваем направле­ние — наш курс. Измеряем транспор­тиром угол курса от вертикальной линии сетки (от направления на се­вер) по часовой стрелке, но и без транспортира видно, что угол пря­мой — 90°.

Это дирекционный угол, нам же нужен магнитный азимут, то есть угол, отсчитанный от стрелки компа­са. А он на нашей карте меньше дн-рекционного на 8°36'. Чтобы определить его, надо посмотреть на рисунок внизу карты, где изображены два сектора окружности. Для удобства обозначим Прямые латинскими бук­вами, как в школе на уроке геомет­рии. АВ — линия сетки, которая на­несена на карте. Стрелка компаса показывает на северный магнитный полюс, это линия АД — магнитный меридиан. Линия АС — истинный меридиан; от него магнитный мерит диан отклоняется на 6С15' к востоку, а линия сетки — на 2°21' к западу. В сумме и получается 8°36'. Истин­ный меридиан — направление на гео­графический полюс земли. Отклоне­ние магнитной стрелки называют склонением, и существует оно потому, что стрелка компаса показывает не на северный географический полюс, а вдоль магнитно-силовых линий, сходящихся на северном магнитном полюсе, который находится на севере Канады. Отклонение линии сетки происходит из-за кривизны земли: земля — шар, карта же — плоский лист бумаги; вот картографам и приходится «хитрить».

Теперь вычтем из 90° поправку 8°36' и получим 8Г24'. Это и есть наш магнитный азимут. Округлим его до 80° — ошибка будет невелика.

Повернем компас так, чтобы стрелка совпала с цифрой 0 на кру­говой шкале, а наше направление — там, где 80°.

Нас 12 человек. Я как старший и опытный назначен замыкающим: я должен идти сзади и следить, что­бы никто не отстал. Коля идет впе­реди. Того, кто, по его мнению, слабо ходит, он поставил сразу за собой, чтобы, ориентируясь на них, задавать темп. И теперь опять взглянем на часы — 10.50. В лесу начался подъем. Да это и было видно по карте — пунктир нашего пути пересекают линии гори­зонталей. Идем пятнадцать минут. Первая остановка обязательна: руководитель расспрашивает, не натер ли кто ноги, удобно ли прилажены рюкзаки? Не более пяти минут остановка, и снова в путь. Движемся довольно медленно склон местами крут, зарос ле­сом с кустарником. Часто останавли­ваемся, Коля сверяется по компасу. Но это он просто подстраховывается: сейчас слишком часто смотреть на компас не обязательно — солнце на юго-востоке, а это прекрасный ориентир. Солнце перемещается за час на 15°. Если заметить по теням деревьев угол движения на 7,5° левее требу­емого азимута, то можно целый час идти не глядя на компас: первые 30 минут будешь отклоняться влево, а потом вправо. Только нужно этот час двигаться с одинаковой скоростью или хотя бы не останавливаться. Конечно, с точностью до полгра­дуса по теням деревьев направление не заметишь; дай бог, целые пять градусов уловить. Да и достаточно в большинстве случаев пятиградусной точности. Остановились.

— В чем дело, Коля?

— Тут обрыв крутой, не вскараб­каться, — отвечает он. — Сейчас пройду вдоль него, разведаю путь подъема.

Обрыв виден на карте. Он изобра­жен линией с частыми штрихами. Штрихи эти, как и бергштрихи, пока­зывают направление обрыва. В дан­ном случае мы стоим внизу — упер­лись в стенку.

Обрыв — как раз тот единствен­ный случай, когда горизонтали на карте прерываются. Вернее они не прерываются, а сливаются. Склон так крут, что на карте нет места, чтобы изобразить их раздельно. И придуман на этот случай условный знак обрыва.

По карте можно определить его высоту. Нужно найти две горизонта­ли, которые бы встречались, но чтобы одна подходила сверху обрыва, а дру­гая — снизу, и рассчитать высоту каждой из них. Разница между ни­ми и будет высотой обрыва. Высота нашего обрыва от 20 до 30 метров.

Наконец проход найден, и по узкой промоине мы преодолеваем обрыв. Еще немного — и переваливаем через холм: начинается спуск к озеру.

Идем по лесу сквозь кустарник, на крутых участках от дерева к дереву. Наконец, перейдя довольно полновод­ный ручей, выходим к озеру Лача. 11 часов 40 минут. За 50 минут прошли полтора километра. Не шиб­ко. Но, впрочем, нормально — с оста­новками, подъемом, спуском, развед­кой. А главное — без тропы. И вдруг поляночка с нетоптаной травой, застывшее от безветрия озеро, старый бор на противоположном бе­регу.

Дневной привал

Мы идем по берегу вдоль самой воды.

 Сюда, ребята, рюкзаки в одну линейку, вот здесь под деревом. Доставайте топоры, посуду. Быстрее!
Тут будет костер,— командует Коля.

Да уж так командует, что приказы летят во все стороны:

— Валентин — за водой, Толик,— подвеску для ведер. Таня, Вера, будете варить. Кто завхоз? Андрей? Выдать им продукты. Остальные все за дровами, быстро.

— Сейчас все сделаем,— отклика­ется Толик.

Нам с тобой за дровами. Пойдем скорей. Ишь, как Коля расшумелся! В общем, правильно все делает, но надо поспокойнее. Ребята уж посме­иваются над ним. И так всегда — чем меньше крика, тем больше авторите­та у руководителя. Коля — хороший руководитель, просто ему энергию не­куда девать. Но вот он забыл сказать, кто будет разжигать костер. А быстро это сделать не всегда просто. Тем бо­лее что ночью прошел дождь.

Ты замечал, наверное, что две-три веточки в палец толщиной, вынутые из костра, горят, если их держать вместе, а по отдельности гаснут. Это потому, что когда они вместе, то друг друга греют и распаляют. Но почему спичка одна горит? Потому, что это тоненькая щепочка и обычно не круглая, а четырехугольная с ребрышками, и ей легко самое себя разогревать. Горение зависит от размеров и формы дров. Тонкие щепочки горят в одиночку, хворостины потолще — только две рядом, полешки еще по­толще — только по трое будут хоро­шо гореть, наконец, совсем толстые бревна хорошо горят, когда их четы­ре, пять, шесть. А если захочешь сделать устойчиво горящий костер из трех больших бревен (или даже из двух), то нужно их особым образом расположить, то есть «построить» ко­стер.

Придуманы различные конструк­ции костров. Все они основаны на одном и том же принципе: чтобы дрова хорошо друг друга грели.

Для костра подготовь все заранее. Собери пучок тонких сухих веточек толщиной со спичку или чуть толще, но длиннее спички раз в пять. Пучок плотно свяжи посередине проволоч­кой или на худой конец мокрой ве­ревкой. Лучше всего брать веточки от сухих еловых лап.

Отдельно сложи нарубленные ве­точки потолще, миллиметров пять толщиной. Их должно быть как мож­но больше. Отдельно заготовь и по­лешки толщиной 1—2 сантиметра. Имей сразу некоторый запас бревны­шек.

Место для костра расчисти от вы­сокой травы, от горючего лесного сора. Потом возьми пучок, поднеси к его концу спичку. Когда пучок хо­рошо разгорится, опусти его на не­сколько тонких веточек, аккуратно положенных на земле наподобие ре­шетки, и поверх тоже положи такие же веточки, штук десять, не больше. Подожди, пока они начнут гореть.

Теперь начинай аккуратно, по одной подкладывать веточки так, чтобы они лежали друг к другу до­статочно плотно и, главное, устойчи­во. Если костер у тебя развалится, он обязательно погаснет. Затем клади веточки потолще. А потом и брев­нышки. Но не спеши, делай так, что­бы новые дрова не придушили огонь. Конечно, в хвойном лесу в сухую погоду костер можно зажечь каким угодно способом, но под дождем в ли­ственном лесу сделать это очень труд­но. Иногда необходима даже специ­альная растопка: кусок свечки, ко­мок смолы, сухая береста, в крайнем случае подсолнечное масло. Сливоч­ным маслом разводить костер я не пробовал — дороговато. А помнишь, у Джека Лондона в рассказе «Костер» одинокий пут­ник погиб потому, что не сумел раз­жечь огня. Он уже был близок к успеху, но снежный ком, сорвавшийся с дерева, задушил пламя. И человек за­мерз. Учись разводить костер, не ле­нись: в жизни это очень пригодится. Костер горит. А как у нас с дро­вами? Достаточно ли? Приготовить еду хватит? Смотри: мы с тобой толь­ко два раза сходили за дровами, а уже внушительный запас сушняка. Но когда дров мало, сначала надо все приготовить для варки пищи, а потом уже зажигать огонь. А что подготовить?

Продукты, воду, подвеску для по­суды.

В туристских книжках обычно приводятся многочисленные способы подвески котелков и ведер над кост­ром. Картинками об этом разрисовы­вают целые страницы. И тут я хорошо понимаю авторов: ведь так приятно придумать еще один способ подвески кастрюль. Это как игра, а проиграв­шие лишаются обеда. Беда только в том, что играет один, ну двое, а обеда лишаются все. Так что лучше не играть, и если нет цепочки с крюч­ками или остановились на поляне (как мы сейчас), то надежнейшим образом заколотить в землю две здо­ровенные толстые рогатки из сухо­стоя. И поглубже. Если земля слиш­ком твердая, то пробить в ней глубо­кую дырку более тонким колом и лишь потом забивать рогатку. И, за­бивая, колотить не по самой рогуль­ке,'чтобы не расщепить ее, а по пень­ку. Если на песке разводим костер, то выкопаем яму и закрепим в ней ро­гатку камнями. Когда камней нет, заколачивать рогатку приходится на добрый метр. Перекладину сделаем из сырой палки толщиной 7 —10 сан­тиметров. Такая основательность обя­зательна. Но сейчас в нашей группе это дело поручено Толику. Пойдем посмотрим, как он все оборудовал.

 

Планы на день

Пока готовится еда, посмотрим на карту. Нам предстоит довольно труд­ный переход, и нужно тщательно на­метить путь. Вот раздвоенный рог озера Лача, вот точка нашего лагеря. Налево за­лив, по берегу которого пройдем вверх и где-то в километре отсюда перепра­вимся через речку Вороновку. Недав­но прошли дожди, в Вороновке может быть много воды. Не пришлось бы подниматься по ней слишком высоко.

 А что, если идти по этому берегу Вороновки до самых ее верховий? — предлагает Коля.

Такой путь тоже обсуждался, но мне кажется, что интереснее вариант подъема по ручью Рогатому к горе Ключевой — высшей точке района. Гора наверху безлесная, с нее мы далеко увидим... Надо после обеда обсудить оба варианта со всеми ре­бятами.

 А что, если разделиться на две группы и пойти по разным маршрутам,— предлагает Коля.— Встретимся вечером около озера Вольного?

Хитер: ему хочется повести часть группы самостоятельно — избавиться от моей опеки. Ну, что ж, это вари­ант возможный, но надо обсудить с ребятами.

Поспела вермишель с тушенкой, и девочки вкусно приправили ее лавро­вым листом и свежей петрушкой. По­том чай с лимоном, для желающих— со сгущенным молоком. И еще бутер­броды с маслом и колбасой, а сахар и хлеб без ограничений.

Мы можем позволить себе такой пир, потому что идем только на два дня. В более длительных походах продукты придется экономить: путь долог, а всю снедь несешь на спине.

Мысль о переходе двумя группа­ми ребята приняли восторженно. Это действительно интересно, хотя и до­статочно сложно. Прежде всего нужно выбрать еще одного руководителя. Я предложил Ва­сю. Он был уже во многих походах, хорошо ориентируется на местности. Все согласились. Вася получил карту, а компас у него свой. Оба руководи­теля приступили к формированию групп.

Я иду с Васиной группой, а ты с Колей. Может, это и не очень хоро­шо: и ты в путешествии впервые, и Коля — новичок-руководитель. Но уж очень ему хочется побыть самостоя­тельным, хотя, кажется, я не слиш­ком докучал ему. Да и тебе, должно быть, надоел мой внимательный глаз. Разделились по шесть человек, однако все три девочки оказались у нас, а Колина группа — сплошь муж­ская. И она по этому поводу возли­ковала. Вася ничего не имел против девочек, но нам надо взять с собой все снаряжение: две палатки, два котелка, два топора — большой и ма­ленький; у нас три спальных мешка, три одеяла, четыре широкие пороло­новые подстилки, сорокаметровая капроновая веревка, репшнур и кара­бины. А двухдневный запас продук­тов на шесть человек весит около пят­надцати килограммов. Й если учесть, что девочки должны нести гораздо меньше, чем мальчики, то понятно что группа Васи оказалась несколько перегруженной. Коля предложил взять часть на­шего груза: все равно к вечеру встре­тимся... Но этого делать нельзя. Каждая группа на всякий случай должна иметь все необходимое. И участники перераспределились: Таня пойдет с Колиной группой, а Андрей — с нами. Маршрут Колиной группы. Пра­вым берегом Вороновки вверх. Пере­ход вброд через впадающий с севе­ро-запада ручей. Подъем в район высоты 283,5 — горыВороновской Если тропу найти не удастся, двигаться долиной Вороновки до развилки ручьев в квадрате 16-73 и по заладному к вершине. Восхождение н: Вороновскуго. На вершине оставит записку. Далее спуск в северном направлении и выход на тропу, идущую мимо горы Лысой к озеру Вольному. И далее доместа встреч'и н южной оконечности озера Вольногс там где из него вытекает река Cai мара. Протяженность маршрута 11 км.

 

Маршрут Васиной группы. Обход северо-западного залива озера Лача и переправа через реку Вороновку. Далее по склонам высоты 223,7 в во­сточном и северо-восточном направ­лениях до ручья Рогатого (смотри предыдущую карту). Подъем по ру­чью и восхождение на высоту 357,0— гору Ключевую. Спуск в северном направлении. Движение по водораз­дельному хребту до ручья, впадаю­щего в озеро Долгое. Спуск по ручью •к средней части Долгого. По берегу озера на северо-запад и далее бере­гом реки Сакмары до места встречи групп на южной оконечности озера Вольного.

Протяженность маршрута 11 км.

Выход на маршруты — 13.30. Контрольный срок прибытия на озе­ро Вольное — 19.00.

Получается на весь маршрут пять с половиной часов. Казалось бы, до­статочно на 11 километров, но, учи­тывая характер местности, больше чем на 3 километра в час рассчиты­вать не приходится. А скорее всего меньше. Кроме того, предстоит вос­хождение на вершину. И ориентиров­ка не всюду проста, и с картой ра­ботать придется очень внимательно, на что тоже нужно время.

И тут взяло меня сомнение: сто­ит ли все это затевать во второй по­ловине дня? Ведь после контрольного срока останется что-то около двух часов светлого времени. Лучше бы начинать с утра. Может быть, отме­нить? Но уже все собрались, и такой азарт у ребят! Если не будет дождя— справятся. Сил и опыта хватит. Да и карта хорошая, подробная. Нет, от­ступать не стоит.

Простая переправа

Ваша группа срывается первой и почти бегом. Ясно, начинается гон­ка на местности. Хоть и коварная это штука, но что поделаешь — за­прещать бесполезно, все равно буде­те «жать», чуть только из глаз скроетесь. Конечно, лучше бы вы пришли первыми — мне было бы спокойнее.

Вот и скрылись среди деревьев. Счастливого пути!

Мы сначала идем в ту же сторо­ну, по берегу западного залива озера Лача, огибаем его с севера и выхо­дим к Вороновке. Колина группа ушла по ней вверх. Мы перейдем ее по бревну, кем-то давно перекинуто­му, но, кажется, не слишком еще гнилому.

 Давай попробую,— говорю я Васе.— Я самый тяжелый.

Он в затруднении: вроде бы и ло­гично —если самый тяжелый прой­дет, то и всех бревно выдержит. Но с другой стороны, что это за аргу­мент — тяжесть тела, чтобы лезть вперед руководителя?

 Нет,— говорит Вася,— попробую сам и протяну перила.

Ну, что ж. Речка невелика, глу­бина ниже колена, ширина метров шесть, но вода бежит быстро, и в мет­ре над ней по круглому сырому брев­ну идти довольно страшно. У кого-нибудь наверняка закружится голова.

Вася достает веревку, подает ее мне и просит «выдавать» понемногу. По неписаному закону руководитель идет первым. А руководитель у нас сейчас — Вася.

Организация и проведение корпоративов, турслетов, праздников, походов

Если бы река была опасной: тече­ние побыстрее, такое, что плывущую щепку не совсем легко по берегу пеш­ком догнать, а глубина повыше коле­на, то Вася привязался бы к веревке грудной обвязкой со специальным узлом (мы еще в этом походе потре­нируемся его завязывать) или надел бы страховочный пояс и пристегнулся к веревке карабином. Я бы держал ее не просто в руках, стоя у самой воды, а пристроился поудобнее, так, чтобы веревка прошла с опорой на дерево. Если же подходящего дерева нет, то надо держать ее вдвоем или втроем, и не просто в руках, а специ­альным приемом «через плечо». И все это называлось бы — «обеспечить страховку при переправе».

Между прочим, больше всего не­счастных случаев бывает в пеших походах из-за переправ. Конечно, гибнут не на таких речках, как эта, но и те с виду кажутся не очень страшными. Есть и такие, которые хороший прыгун с шестом перемах­нет, а мчат так, что моментально уносят сорвавшегося, вода не дает ему встать на ноги, норовит ударить головой о камень. Вася перешел на противополож­ный берег, закрепил веревку за дере­во и приказал натянуть «перила». Мы натянули веревку вдоль бревна, но не над ним, а сбоку, чтобы удобно было держаться одной рукой с той , стороны от бревна, которая вниз по течению; тогда повисшего на «пери­лах» течением не затащит под бревно. Будь река опаснее, каждый надел бы . страховочный пояс и при помощи двухметрового отрезка репшнура и карабина пристегнулся бы к натяну­той веревке. В тот же карабин присте­гнул бы страховочную веревку, что­бы вытащили его, если сорвется и по­виснет ка «перилах».

Наверное, сейчас стоило бы все это проделать для тренировки. Но надо спешить, а потренироваться у нас еще будет возможность.

Спешить... Так чаще всего и бы­вает. Всегда спешат — на поезд, к ме­сту встречи, к контрольному сроку — и опасности не хотят замечать. А по­том раз... и спешить уже некуда. Или __некому.

На nepenpaisax спешить нельзя. Это должно стать твердым правилом с первых шагов туриста и спортсме­на, потому что на его пути будут встречаться все более опасные, я бы даже сказал, страшные реки.

Потратить на сложную переправу полдня — обычное дело. А иногда и целый день. И еще вопрос — удастся ли ее навести? Однажды в горах Па­мира альпинистская экспедиция не­сколько дней пыталась соорудить на­весную веревочную переправу через бешено мчащийся поток, да так и уш­ла, не попав в намеченный горный район: река не пустила.

 А если бы не было здесь брев­на, что бы мы делали?

 Мы могли бы его перекинуть сами или перешли бы реку вброд.


Будь она посложнее, шли бы со стра­ховкой. Если же совсем опасная, при­шлось бы подниматься к истокам, ту­да, где меньше воды. И еще остается в запасе навесная переправа, но это нам предстоит на реке Сакмарэ.

Вверх по ручью

После переправы через Вороновку пошли на северо-восток, поднимаясь по сильно заросшему склону. Потом начался спуск к ручью Рогатому.

Колина группа сейчас должна дви­гаться вверх по Вороновке. Какая у них там тропа? Не взял ли Коля слишком быстрый темп?

У нас уже начинается спуск к ру­чью. Пойдем наискосок, траверсируя склон. Траверс — значит, пересече­ние. Моряки говорят — «на травер­зе», то есть сбоку, поперек хода, а точнее, в стороне, на линии, перпен­дикулярной борту. Альпинисты сло­вом «траверс» называют восхожде­ние, когда подъем с одной стороны вершины, а спуск по другую ее сто­рону. Иногда альпинисты совершают за один раз траверс нескольких вер­шин и даже целых хребтов. Горные туристы тоже совершают траверсы хребтов. А когда надо пересечь склон, не поднимаясь и не опускаясь, гово­рят: траверсировать склон по гори­зонтали. Мы сейчас пересекаем склон наискосок, со спуском к ручью: не хотим слишком сильно спускаться, чтобы потом не подниматься вдоль ручья.

Но склон становится круче. Идти неудобно, да и густые заросли кустов мешают. В конце концов Вася пра­вильно решает спуститься к ручью.

Движемся по ручью. Русло каме­нистое. Кусты и ветви деревьев нави­сают над водой, образуя местами тон­нель. Воды в ручье мало, нам удает­ся чаще всего перепрыгивать с камня на камень. Кое-где и по берегу, и по галечным островам идем. Такая до­рога выматывает ребят, но темп пока не снижаем. Если в узкой долине нас застанет сильный дождь, вода резко поднимется. Конечно, на такой ма­ленькой речке это не страшно: просто

 

придется подняться повыше и про­дираться сквозь кустарник. Другое дело в горах: там подъем воды в ре­ке — вещь коварная, особенно в ущельях, где стены поднимаются почти вертикально. Такие ущелья на­зывают каньонами; в сильный ливень они могут превратиться в ловушку для непредусмотрительных путешест­венников, а предсказать подъем воды довольно сложно (вот и сейчас мы не видим из-за густого леса, что делает­ся впереди). Идут по ущелью люди и не знают: может быть там, в вер­ховьях горной реки, уже разразился ливень и катится на них мощная волна.

Подходим к развилке ручья (квад­рат 17-69) и делаем привал.

Как там Колина группа? Да и ты как чувствуешь себя? За новичка всегда тревожнее, чем за остальных ребят, хотя, конечно, думаешь и обо 1 всей группе. Самое главное, хватит ли у тебя мужества, да, именно му­жества, когда трудно тебе, не выдер­живаешь темпа и выкладываешься из последних сил или с обувью непоря­док и надо остановиться, переобуть­ся — хватит ли у тебя мужества ска­зать об этом прямо, попросить сба­вить скорость. Новичок всегда стара­ется показать, что он не слабее дру­гих, хотя ему, может быть, уже не-[.вмоготу. Впереди вам еще предстоит подъем в гору. Не загонит ли вас Ко­ля в своем стремлении прийти пер­вым? Наверное, все-таки зря я отпу­стил тебя с той группой. Где вы те­перь идете?

Мы вышли в 13.30, а сейчас 14.40. У нас была переправа, а потом труд­ная дорога, и потому за 1 час 10 ми­нут мы прошли примерно 2,5 кило­метра. У вас путь должен быть полег­че — тропа по берегу. Думаю, что километра три вы уже отмахали. На карте это три квадрата — путь у вас почти прямой. Значит, вы где-то у левого притока Вороновки. Думаю, Коля не погонит вас дальше без от­дыха: ведь начинается самое труд­ное — подъем на Воронежскую.

Но даже если бы не было подъема, нужно чередовать ходьбу с коротки-


ми остановками. Когда рюкзаки очень тяжелые, остановки делают ча­ще; скажем, полчаса ходьбы и пять минут отдыха. Это, конечно, не за­кон — когда хорошо идется, можно обойтись и без остановок. Только ру­ководитель должен быть уверен, что именно все хорошо себя чувствуют.

Последний привал у воды. Отсюда мы начнем подниматься к вершине, потом пойдем по хребту. Теперь поч­ти до самого озера Долгого воды мо­жем не встретить, поэтому надо на­полнить фляги. Но в пути на каждой остановке к фляге прикладываться не стоит. Лучше сдерживать себя. Тогда научишься отвлекаться и не будешь постоянно хотеть пить. А со­знание того, что во фляге есть вода и что ты сам себя ограничиваешь, то­же помогает.

Интересно, сообразит Вася напом­нить, чтобы набрали воды? Мы ведь не обязаны знать, будет ли она даль­ше. А Вася должен все учесть — кар­та у него...

Нет, не сообразил... Ну что ж, обойдемся, зато будет наука. Время 14.50. Пора выходить.

Вершина. И дальше — по хребту

Налево и направо уходят, долины, а прямо подъем — как нос корабля. Такой угол, образовавшийся при сли­янии двух рек или ручьев, называют стрелкой.

Цепочкой следом за Васей подни­маемся по осевой линии хребта. Всег­да, даже в небольших горах, на под­ходе к границе леса хочется как мож­но скорее оказаться выше, чтобы оглядеться. Вася достает карту, пока­зывает, где мы сейчас и где выйдем из леса. Он уверяет, что это совсем близко. Но мне кажется, он ошибся: до границы леса еще с полкилометра и более ста метров по высоте. Чув­ство скорости и расстояния при подъ­еме в гору с рюкзаками, да еще в жа­ру, среди густого леса, где все ориен­тиры лишь вблизи, часто обманывает. Вот Вася и решил, что лес скоро кончится. А он все не кончается.

Нервничает Вася, стал увеличивать скорость, да настолько, что мне пришлось его немного придержать. Хотя, честно говоря, самому хотелось идти быстрее. Она всегда существу­ет — разница между участником и руководителем похода. .Руководитель волнуется, порой даже из-за всякой .мелочи. Вот он сказал, что сейчас вый­дем из леса, а лес все не кончается. В таком состоянии Вася может бегом в гору бежать, не чувствуя усталости. Ребята и девочки сейчас идут рядом с нами, тащут рюкзаки в гору, им тяжело шагать слишком быстро и не­понятно: зачем выгадывать лишние десять минут? Когда человек сам не хочет идти быстро, а его подгоняет приказ или, как это часто называют, дисциплина, или гордость — умри мол, но не отставай, ох, как тяжело бывает тогда. И этого руководитель не должен забывать. Просто не имеет права. А чтобы прервать гонку, луч­ше всего устроить привал. Так я и по­советовал Васе, догнав его, признать­ся, не без труда.

Когда мы, наконец, одолели подъ­ем по лесу, но еще не прошли послед­ние деревья, а только увидели сквозь поредевшую зелень небо, я понял, что опасения мои оправдались: небо на севере стало грязно-серым, оттуда потянулась белесая мгла. Будет дождь, и вернее всего грозовой.

С Колиной группой мы не догова­ривались на случай дождя отодви­нуть контрольный срок встречи. Зна­чит, без крайней необходимости ни нам, ни им нельзя останавливаться и долго пережидать дождь в палат­ках. Но твердой договоренности на этот счет трудно достигнуть, потому что, во-первых, теплый дождь в боль­шинстве случаев не помеха движе­нию ; во-вторых, если условиться, что при дожде срок встречи отодвигается, то насколько? Ведь мы не знаем, на­долго ли дождь? И тогда вообще ка­кой смысл в контрольном сроке? Если выбрать его с двойным запасом по времени, то чем он поможет, если дей­ствительно произойдет несчастье? Ведь в дождь опасность при движе­нии увеличивается: травянистые склоны становятся скользкими, а там, где нет травы, на крутых оголен­ных склонах, глинистых и камени­стых, тоже легко поскользнуться.

Велика опасность сломать ногу во время дождя, когда хочется идти бы­стрее. И даже бежать. Тут и до несча­стного случая рукой подать! Тут ру­ководителю нужна большая выдерж­ка. Справится ли Коля? Должен справиться. Вот только бы не разра­зилась гроза!

Но ответом мне был далекий блеск молнии.

Теперь и перед нами встал серьез­ный вопрос: идти на вершину или попытаться обойти ее низом по зале­сенным склонам. По лесу идти труд­нее и медленнее. Но в грозу лучше не выходить на открытую местность, тем более подниматься на вершины гор и холмов.

 Выше пойдем? — спрашивает Вася.

Я молча смотрю на него. Ну же, ну! Реши сам, ты же знаешь, что не­льзя выше, что опасно, неразумно это! Только прими решение сам, не нужно тебе моей подсказки — ты сам все понимаешь.

 Может, передохнем немного? —предлагаю я, давая ему возможность остынуть от запала быстрого подъема — парень он разумный и, успокоившись, сделает все как надо.

Пока ребята отдыхают, спускаюсь немного ниже, к одному из последних деревьев, и, глядя сквозь ветви на небо, пытаюсь определить, куда дви­жутся облака. При этом стараюсь наблюдать за ближними облаками, то есть смотрю покруче вверх, иначе легко ошибиться. Когда я смотрю на облака, выползающие из-за вершины Ключевой, которая видна впереди, кажется, будто они плывут налево, к западу. Если это было бы так, дождь с грозой пронесло бы мимо. Но стоит взглянуть сквозь ветви вверх, как сразу замечаешь, что облака идут не на запад, а на юго-запад, и не ясно еще, пройдет гроза стороной или заденет нас.

Судя по времени, Колина группа поднимается сейчас на Вороновскую, а она от нас в четырех километрах к северо-западу, то есть ближе к гро­зе.

Если мы увидим вспышку молнии и начнем считать, сколько секунд пройдет до того, как прогремит гром, а потом эти секунды перемножим на 330 (скорость звука в метрах в се­кунду), то узнаем, сколько метров от нас до только что сверкнувшей мол­нии. Отметив по компасу направле­ние на нее, можем даже нанести эту точку на карту. Потом, отмечая по­следующие молнии и высчитывая расстояние до них, можем довольно точно определить путь, по которому перемещается гроза.

Но это долгая работа. У меня сей­час для нее просто нет времени. Да и направление грозы может изменить­ся. Нужно немедленно решать, по­йдем мы сейчас на вершину или в об­ход, низом.

Вася идет ко мне. Жует на ходу бутерброд. И мне принес. Спасибо!

 Понимаешь, не стоит сейчас заводить обсуждение со всей группой. Все, конечно, закричат: вперед,на вершину, успеем... Надо решать тебе самому.

Конечно, хочется выйти на вер­шину и взглянуть оттуда — может быть, увидим Колину группу. Мы бы могли идти над лесом по западным склонам, но тут круто, можем не пройти или задержаться надолго.

 Почему молния должна обяза­тельно в нас попасть?

 Конечно, не обязательно, но опасность все-таки велика. Никогда не верится, что такое может случить­ся. И мне не верилось, думал: так, одни разговоры. Но когда убивает молнией людей, которых сам знал...

Да, да, Вася, не смотри на меня так испуганно. Было это, было. Всего каких-нибудь полчаса назад сидели вместе на привале, шутили, смеялись. И эти двое тоже — шутили и смея­лись. А через тридцать минут нава­лилась гроза. У меня с тех пор на всю жизнь, наверное, отпала всякая охота полагаться на «авось»...

А как они там, на Вороновской? Им сейчас не надо бы подниматься. Коля сообразит.

 Кажется, гроза обходит нас стороной...

 Ты, прав. Тогда скорее на вер­шину.

Душно, мы обливаемся потом. Пе­ред самой вершиной двухминутный привал. Гора крутая — прислонился и уже сидишь на траве. И вставать на крутом склоне удобно.

 Подъем! — командует Вася. Мы продолжаем карабкаться.

В траве попадаются камни. С ними нужно быть настороже, потому что на крутом склоне камень, покатив­шись вниз, быстро набирает скорость и превращается в сокрушающий сна­ряд. А если уж сорвался он из-под ноги, то надо предупредить товари­щей криком — «Камень!». Двигаться нужно плотной цепочкой, чтобы, ес­ли идущий перед тобой столкнул ка­мень, придержать его, пока он не на­брал скорость. Но большой камень не остановишь. Уворачивайся от него и предупреждай криком других.

По-прежнему беспокоит гроза. Нас она, кажется, не заденет. А вот Ко­ля...

Вершина! Мы кричим «Ура!». Смешное слово, но кричать всем вме­сте приятно.

Еще на озере Лача мы с Колей «разделили» бинокль: развинтили его на две части — получились от­дельные трубы. Сейчас в свою поло­вину бинокля мы по очереди рассмат­риваем Вороновскую.

Ребят не видно. Может, они уже прошли? Сейчас 16.40. Могли пройти, тем более что скорость они взяли при­личную. Но все зависит от того, ка­кова тропа вдоль Вороновки.

Тропы быстро зарастают, если ими не пользуются. В некоторых районах Сибири шли вдоль рек великолепные конные тропы. Настоящие дороги, только узкие — телеге не проехать. Так вот, в последние десятилетия их забросили, потому что наладилось сообщение с отдаленными селениями по воздуху. И не стало троп. Там, где звери ими пользуются, тропы под­держиваются в «рабочем» состоянии. Только звериная тропа обычно расчи­щена до высоты полуметра или метpa, а выше смыкаются разросшиеся ветки кустов и деревьев. Это надо иметь в виду, когда по тропе разыс­киваешь деревню в малонаселенном районе. Правда, и звериные тропы иногда ведут к деревням, особенно если там есть посевы, но чаще — к водопою или на солончак.

Колиной группы не видно. Что ж, пойдем дальше. На север простирает­ся гребень хребта —наш путь.

Приятно на хребте в редком лесу. Тропы нет, но идем легко: пологие подъемы и спуски разнообразят путь.

Ребята настроены весело. Вася торопит:

 Скорее, скорее, мы должны прийти раньше!

 Мы и придем! — уверенно от­кликается Андрей.

А может быть, у них уже дождь? Нет, не похоже. Но и у нас и у них дождь, очевидно, будет. Мы находим­ся где-то на границе циклона и анти­циклона. Циклон — для нас дождь и ветер, антициклон — солнце и хоро­шая погода.

Размышление в пути о погоде

Часто говорят о приметах: какие облака к дождю, какие к суше. И тут речь идет, конечно, о том, какие об­лака сопутствуют фронту циклона и антициклона — линии раздела пого­ды. Но куда переместится этот фронт?..

Мы видим небо на расстоянии де­сятков километров. А что творится дальше — простым глазом не уви­деть. Изменение давления мы тоже можем заметить только там, где оно уже началось: люди замечают его по барометру, животные — по своим внутренним биологическим баромет­рам. Люди тоже имеют внутренний барометр: боль в старых переломах или головная боль; у многих безот­четное беспокойство сопутствует из­менению давления. И кое-кто научил­ся его расшифровывать. Говорят: «Быть дождю» или: «Я чувствую пе­ремену погоды — скоро прояснит­ся...».


Но большие расстояния нашим ор­ганам чувств не подвластны. Что тво­рится за 30, за 50 километров и даль­ше мы можем выяснить лишь по теле­фону, телеграфу, радио. И получается, что ныне транзисторный радиоприем­ник позволяет лучше сориентировать­ся в изменении погоды, чем при­меты. Надо только знать, где располо­жены пункты, передающие погоду. Непрерывные метеосводки сообщают аэродромы. В сводках назван пункт передачи, указаны высота и характер облачности, направление и скорость ветра на разных высотах. Передают аэродромы и краткосрочный прогноз на несколько часов вперед. По этим передачам можно узнать о предсто­ящих переменах погоды в соседних с аэродромом районах, за 50, 100, 200 километров. Почти любым транзи­сторным приемником можно поймать такие сводки на коротких волнах.

Но сейчас у нас приемника нет. Впрочем, он бы и не помог. Слишком близко к нам фронт погоды, и пере­мещается он над нами. Здесь можно ждать любых неожиданностей: и грозы, и ясного неба.

Кучевые облака поднимаются на огромную высоту восходящими воз­душными течениями. Но, чтобы по­нять происхождение облака, нужно знать, что такое влажность воздуха.

Во влажном воздухе все сухое мокнет, а в сухом — все мокрое сох­нет. На влажной земле только ноги промочишь, во влажном воздухе от­сыреют и одежда и вещи. Да и чело­век чувствует себя плохо в жару и в холод, если влажность воздуха вы­сокая.

Она зависит от количества водя­ного пара в воздухе. Но не только от количества. В зимний туманный день белье не сохнет, тогда как в жаркий летний высыхает. Но в зимний холод­ный, туманный, пасмурный день в воздухе меньше водяного пара, чем в жаркий солнечный день где-нибудь на опушке леса.

Дело в относительной влажности, от нее и зависит, с какой скоростью сохнут мокрые вещи: быстро или мед­ленно. Чем воздух теплее, тем больше он может содержать водяного пара. И наоборот, из остывающего воздуха водяной пар уходит. А куда уходит?

Он превращается в воду — кон­денсируется. При этом водяные ка­пельки остаются в воздухе и делают его мутным, непрозрачным. И мы го­ворим : туман. Облака — тот же ту­ман, капельки воды, которые обра­зуются в воздухе, когда он поднялся высоко и охладился.

Что же дальше происходит с водя­ными капельками в облаке? Они мед­ленно опускаются. Долетев на ниж­ней границе облака до теплого воз­духа, капельки опять испаряются, и все повторяется сначала.

Иногда облака «падают»: туман опускается, потому что воздух над самой землей «похолодал». Порой бывает хорошо видно, как в тумане плавно падают капельки воды, те, что покрупнее. И земля становится мокрой. А потом вдруг туман снова поднимется, и мы оказываемся в про­зрачном воздухе. И это потому, что из облака уже много выпало влаги, но скорее всего воздух стал теплее, и круговорот испарения и конденсации переместился выше — облако всплы­ло. В теплую ночь, когда небо ясное, когда нет облаков, закрывающих, те­пловым лучам путь в космос, земля остывает, и с рассветом мы видим на траве, деревьях, домах, садовых ска­мейках капельки воды — росу. Неда­ром температуру, при которой воздух с данным количеством водяного пара начинает отдавать влагу, назвали температурой точки росы для возду­ха данной влажности. При темпера­туре точки росы ничего сохнуть не может: вода не испаряется. И гово­рят, что относительная влажность — 100 процентов. При относительной влажности 50 процентов при той же температуре в воздухе бывает вдвое меньше пара, и все хорошо сохнет. Но если похолодает, то с тем же ко­личеством пара в воздухе влажность подскочит опять до 100 процентов: в воздухе повиснет туман.

Зимой вода превращается в лед, но от этого понятие относительной влажности не меняется. Действительно, лед, как и вода, испаряется, а когда пар конденсируется на морозе, то оседает в виде белых пушистых ледяных игл — кристаллов. Они по­висают на деревьях, проводах, осе­дают на траве. Мы называем это ска­зочное одеяние инеем. Когда на земле лежит слой снега, то иней оседает и на снег, но меньше, потому что снег теплее, чем провода и ветви деревьев: ведь снег снизу подогревается землей, у которой огромный запас тепла, а провода висят в холодном воздухе.

Процессы увлажнения и высыха­ния очень важны для путешествен­ника: в сухой одежде, в сухом спаль­ном мешке и в сухой палатке теплее, чем в мокрых.

Как же бороться с влагой, если несколько дней подряд погода про­хладная, сырая, туманная?

Очень сложно. Нужно держаться ближе к лесу, где спасительный огонь костра отогреет и высушит. Сни­маясь с ночлега, надо хорошо высу­шить одежду. Поскольку она скоро опять отсыреет, планировать быстрые энергичные переходы от костра к костру. А спальные мешки и теплые свитера надежно упаковывать в гер­метичные полиэтиленовые мешки.

Интересно, что, когда мы сушим у костра какую-нибудь вещь, процесс испарения и конденсации происходит в самой этой вещи так же, как в об­лаке на теплой и холодной его грани­це. Вот сушим спальный мешок: на той стороне, что обращена к огню, вла­га испаряется, тогда как на противо­положной, холодной, конденсируется. Мы знаем из опыта: рубашку сушить у костра достаточно с одной стороны, а толстый спальный мешок прихо­дится поворачивать, особенно зимой в мороз, когда с одной стороны су­шишь, а с другой намерзает иней. И не только на поверхности мешка, но и в толще его — у холодной пове­рхности изнутри. Если мешок не рас­стегивается весь, то высушить его еще труднее.

Почему же иногда туман, а иног­да дождь? Почему облака то безобид­но плывут над головой, то обруши­вают на нас ливень?

 

Дождь долго оставался загадкой для ученых. Ведь для образования одной крупной капельки, способной быстро падать, должны встретиться и объединиться тысячи мелких, ко­торые совсем не собираются встре­чаться. Впервые удовлетворительное объяснение дождю дал скандинавс­кий ученый Тур Бержерон в «Лекции об облаках», которую он впервые про­читал в Советском Союзе в 1932 году. Вот в чем заключается его теория.

Известно, что если в облаке мороз, то капельки воды превращаются в мельчайшие кристаллики льда (зимой бывает и туман на земле из таких кристалликов — снежинок — «мороз­ная мгла»). С поверхности льда и с поверхности воды непрерывно выле­тают в воздух молекулы пара, а из воздуха в лед и в воду столько же молекул пара влетает. Но капельки замерзают не одновременно, и если оказались рядом лед и вода, то в лед больше влетает молекул, чем из него вылетает. Лед начинает подсушивать воздух (наверное, замечали, что, ког­да подморозит, в воздухе становится суше). При этом капелька воды на­чинает сохнуть и высыхает. Получа­ется, что снежинка на расстоянии «пожирает» соседние водяные капель­ки и разрастается настолько, что на­чинает падать. Зимой она в виде снега так и упадет на землю, а летом, растаяв по пути, превратится в дождь-Но она еще в самом облаке, спустив­шись пониже, может превратиться в воду. А крупная капля, падая, еще захватит много капелек тумана. Она может распасться на несколько быстрых капель, и каждая из них тоже в облаке будет по пути расти. Получается как бы лавина капелек— дождь.

 

Значит ли это, что любой дождь сначала бывает снегом? Нет, ученые заметили, что в жарких странах дождь бывает и из «теплых» облаков. По этому поводу появились свои пред­положения, но они до сих пор не так стройны, как теория «снежного дож­дя». Вот, оказывается, какая слож­ная загадка природы — всем извест­ный дождик.

 

Интересно, что при дожде отно­сительная влажность воздуха ниже, чем при тумане. Так, во время дождя под навесом может сохнуть белье. Все правильно: ведь 100 процентов влаж­ности только в облаке, а облако вы­соко, в наш сравнительно сухой воз­дух проникают лишь быстрые капли воды. По пути они испаряются, но не успевают все высохнуть и потому долетают до нас. Иногда в грибном дожде (когда солнце светит мимо дождевого облака) одежда сохнет бы­стрее, чем намокает. Так же бывает и когда в дождь стоишь у хорошего костра, в мощном потоке тепла, из­лучаемом большим огнем. Да и сам костер горит под дождем, потому что успевает испарить воду скорее, чем она пропитает дрова.

Теперь мы можем сделать полез­ный для нас вывод: намокает одеж­да или высыхает, зависит от того, что происходит быстрее — приток влаги или испарение. Непромокаемый плащ задерживает под собой влагу, испа­ряющуюся с поверхности тела, и она конденсируется на плаще изнутри. При быстрой ходьбе одежда под пла­щом отсыреет, но мы все равно под сильным дождем пойдем в нем — слишком уж- много воды падает с не­ба. А вот в тумане еще не ясно, что лучше — в плаще или без него. По­тому что, когда идешь с рюкзаком, поверхность тела выделяет много теп­ла и одежда от тела нагревается. А нагретая она и в тумане не отсы­реет. Но если туман очень плотный, насыщен влагой, а идешь не очень быстро, то лучше надеть плащ.

Плащ спасает нас не только от влаги, но и от ветра. Ветер и влага так сильно воздействуют на организм человека, что в основном из-за них мы интересуемая погодой.

Не меньше, чем водяной пар и ту­ман, определяют погоду ветры — воз­душные течения в атмосфере, переме­щающие воздух с различной темпе­ратурой и влажностью. Ветры, как своенравные художники, рисуют над землей погоду: сгущают краски гроз, штормов, тайфунов или промывают лучезарные окна антициклонов. Ветры образуются из-за неравномерного на­гревания солнцем земли, океанов, самой атмосферы и из-за вращения Земли.

Из всего многообразия этих теп­ловых и механических происшествий разберем простейший случай.

Солнце сильнее нагрело степи и меньше — лес, потому что он испаря­ет влагу, а всякое испарение охлаж­дает. Степи же раскалились от мно­годневного зноя. Воздух нагрелся и, как дым от исполинского костра, мощным столбом устремился вверх.

Воздух уходит от земли в небо, у земли его становится меньше, а дав­ление понижается. Стрелка баромет­ра-анероида падает. И будь на этом месте море, капитан корабля, взгля­нув на стрелку, сказал бы старпому: «Барометр падает — подготовьте ко­рабль к шторму!»

Чем ниже давление у земли, тем с большей силой устремляется сюда воздух из соседних областей. Это про­странство пониженного давления, или депрессия.

К центру депрессии дуют ветры. Они набирают все большую скорость и столкнулись бы между собой, если бы не было вращения Земли, которое их закрутит.

Итак, ветры мчатся к депрессии с юга, с севера, с востока и с запада— со всех сторон.

Проследим сначала за ветром, дующим с севера. Чтобы отличать «право» от «лева», повернемся спи­ной к ветру — лицом на юг. Массы воздуха перемещаются от полярных областей, где они вращаются вместе с Землей справа налево. Чем ближе к экватору они подходят, тем быст­рее начинает бежать справа налево под ними Земля, а они от бега ее отстают. Но мы, стоя на Земле, ви­дим, что отклоняется не она, а ве­тер — он повернул к западу. А ве­тер с юга, с которым все произошло наоборот, повернул к востоку.

Оба эти ветра повернули в разные стороны и увлекли за собой во вра­щение два других ветра — западный и восточный. И образовалась вокруг депрессии«воздушная карусель».

 

Если мы взглянем на нее сверху, то вращается она против часовой стрел­ки. В северном полушарии вокруг депрессий всегда бывает так. А в юж­ном полушарии наоборот — вокруг депрессий вращение идет по часовой стрелке. И все это теперь называется циклоном. По-гречески «циклос» — колесо.

Гигантское воздушное колесо рас­кручивается с большой силой, иног­да с силой урагана.

Бывают циклоны слабые; бедст­вий они не влекут, но приносят пого­ду, которую называют плохой, хотя для земледельцев она временами не­обходима.

В циклонах небо затоплено обла­ками и тучами, идут дожди, пото­му что теплый с обилием водяного пара воздух в центре «колеса» взды­мается вверх, на большой высоте ох­лаждается, и пар превращается в капельки влаги — туман, облака, ту­чи.

Но раз существуют циклоны, то должны быть и антициклоны: ведь почти для всех явлений на свете об­наружены противоположные им.

Антициклон — это циклон наобо­рот. Воздушные течения сходятся где-то высоко-высоко, там воздух охлаждается и затем опускается вниз. Этот воздух сухой, он не приносит облаков, туч. По земле он растекает­ся, вращаясь по расходящейся спира­ли и в сторону, обратную циклону, но спокойно, медленно, часто даже незаметно. В области антициклона давление у земли повышено и неред­ко бывает полный штиль.

Штилевые области некогда пу­гали капитанов: в безветрие парус­ный корабль не мог никуда двинуть­ся. Он неделями стоял с обвисшими парусами, а команда мучалась от зноя. Бывали случаи, когда моряки, попавшие в мягкие, но страшные объятия штиля, погибали от голода и жажды. Корабль оставался стоять пустым со всеми поднятыми пару­сами.

А- потом налетал долгожданный, но, увы, запоздавший ветер, подхва­тывал мертвый корабль и жутким призраком гнал его по океану. Руль корабля сам поворачивался, паруса надувались то с одной, то с дру­гой стороны — хороший корабль дол­го не тонул. Он сам «маневрировал», приспосабливался к ветру, ложился на различные галсы, вызывая суе­верный ужас встречных моряков. Так родилась легенда про корабль-приз­рак «Летучий голландец».

Во всем мире ученые стараются разгадать законы движения атмо­сферы и законы перемещения по воз­духу огромных масс воды. Эти уче­ные называются метеорологами, а их наука — метеорологией. Сложная, ин­тересная, древняя и вечная наука. Мы здесь лишь чуть-чуть заглянули в нее,

Отправляясь в короткий поход, по­слушайте по радио сводку погоды на завтра и на ближайшие дни. А от­правляясь в длительный поход, узнай­те в Управлении гидрометеослужбы СССР долгосрочный прогноз. Погоду нужно представлять себе заранее, что­бы знать, к чему быть готовым. Но не обижайтесь на метеорологов, если их прогноз вдруг не оправдается: предсказать погоду очень сложно.

Загадка водораздельного узла

Мы идем на север. Прошли хребет. Спускаемся. Опять заросли кустов, опять поваленные стволы деревьев, через которые приходится перелезать. Но это еще ничего, хуже, когда надо проползать под ними: без рюкзака — пара пустяков, а рюкзак обязательно зацепится. Никак не приспособишь­ся. Если поднимаешься по склону, то берешься руками за ствол, рюкзаком поворачиваешься к земле и подныри­ваешь под валежину лицом вверх. А на спуске так не проделаешь, голо­вой вниз не нырнешь.

Особенно пришлось помучиться, когда попали в верховья ручья. Он должен течь в озеро Долгое. Здесь важно не ошибиться: рядом верховья еще двух ручьев, один из них течет в протоку между озерами Долгим и Холодным. Если мы по ошибке попа­ли в него, то сделаем лишний крюк.

 

Ну, а если мы попали в ручей, теку­щий в Вороновку... Вон сколько у него разветвлений, словно щупальцы распустил, чтобы нас поймать. Это на карте все ясно и понятно. А в густом лесу на извилистом ручье очень труд­но по компасу определить направле­ние его, ведь дальше 20 метров ни­чего не видно.

Я советую Васе остановиться и внимательно подумать: на какой ру­чей мы вышли?

 Ясно на какой, вот на этот,— и показывает на тот, что нам ну­жен.— Вот он, в верхней части квад­рата 18-74.

 А ты почему так уверен? Поче­му не на тот вышли, который чуть южнее?

 Потому что Васе так хочет­ся,— вмешивается Андрей.

 А ты не мешай,— огрызнулся Вася.

Напрасно он так: Андрей не ме­шает своей репликой, а, наоборот, по­могает. Он заставляет Васю приво­дить разумные доводы в защиту сво­его мнения. Посмотрим, каковы они.

— Ну,— говорит Вася,— этот ру­чей был бы слишком близко.

Ничего себе аргумент!

 А откуда ты знаешь сколько мы прошли? При таком лазании не понятно — полкилометра или сто метров.

Очень разумный человек Андрей.

 Ну, а ты сам как думаешь? — задает ему Вася встречный вопрос. Это уже лучше. Так — во взаимных доводах и возражениях — можно и до истины докопаться.

 Не знаю,— честно говорит Ан­дрей.

Мы вшестером склоняемся над картой.

 А может, мы попали в истоки ручья, который течет в Вороновку?

 Нет! Нет! — закричали Катя с Наташей.

 А почему? Все может быть...

 Да потому, что он на левом склоне, а нам нужно на правый,— говорит Таня, но уже не слишком уверенно.


 А на каком мы сейчас скло­не?— продолжаю я.

 На правом... вроде бы...

И тут выяснилось, что мы не зна­ем, на каком мы склоне, потому что хребет в лесу как-то вдруг расплылся во все стороны. Теперь ребята вопро­сительно смотрят на меня. Но я и сам не знаю точно, где мы находим­ся. В чем и признаюсь. Спрашиваю Васю:

 Что будем делать?

Он совсем растерялся. Я уже го­тов помочь ему советом, но выручает разумный человек Андрей:

 Нужно разведать путь.

 Ну, да, конечно, необходима разведка,— воспрянул духом Вася.— Кто пойдет со мной?!

 Стой, Вася, ты не спеши: лю­бой может пойти с тобой, но важно знать, куда идти?

 Вниз по ручью,— говорит Анд­рей.

 Далеко ли?

 С полкилометра, а там направ­ление уже четко определится.

На такую разведку уйдет не мень­ше получаса, а то и больше. И потом не известно, угадают ли разведчики, что именно за ручей, если окажется, что не тот, который нам нужен. И где тогда искать наш ручей?

 На дерево залезть, может быть? — неуверенно предлагает Катя.

 Чепуха! — отрезал Вася.

А зря. Катя правильно говорит. Когда местность плоская, то на де­рево для разведки лезть бесполезно, но если находишься на достаточно крутом склоне, то с удачно выбран­ного дерева можно все увидеть.

Мы стали выбирать дерево повы­ше, да такое, чтобы рядом с ним со стороны долины не было других вы­соких деревьев.

Подходящее нашлось неподале­ку — толстенный старый дуб. Полез, конечно, Вася. Он взял с собой карту и компас. Мы надели на Васю стра­ховочный альпинистский пояс, при­стегнули к репшнуру. На репшнуре сделали петлю, применив узел про­водника. Потом подсадили Васю до нижнего большого сука.

Я подсказывал снизу, какие ветки ему с какой стороны проходить, что­бы в случае срыва не до земли па­дать, а повиснуть на репшнуре. Страхует Васю Андрей. Он держит репшнур, надев брезентовые рука­вицы.

 

— А он удержит его? — спраши­вает меня тихонько Наташа.— Вася толстый такой и тяжелый, а Андрю-ша... тонкий.

 Удержит — отвечаю я.— Ры­вок будет не сильный, потому что репшнур перегнется на нескольких ветвях. Андрей, следи внимательно. При срыве сразу веревку не зажимай, а протрави немного, самортизируй, не то рывок будет слишком сильный.

 Знаю, учили,— самолюбиво отмахивается Андрей.

Он умеет страховать. В прошлом походе мы тренировались: скидывали с обрыва бревно килограммов в пять­десят весом, и все удерживали его, даже девочки. Но веревка, конечно, тормозилась при рывке о край обры­ва.

 Как дела, Вася?

 Хорошо видно! Сейчас све­рюсь по компасу.

 Долина ручья прослеживает­ся? Озеро видно?

 Самого озера нет,— кричит сверху Вася,— но котловина его вид­на. Ручей хорошо заметен. Вот он уходит, там поворачивает... Вася све­ряется с картой.

 Это наш ручей! — кричит он.

 Уверен? — спрашиваю я.

 Конечно. Сейчас еще проверю...

 Да уж, пожалуйста, чтобы ни­каких сомнений... Ты на ручей не очень-то полагайся. Посмотри, чтобы направления склонов совпадали с картой.

 Все точно совпадает! — кри­чит Вася.

 Ну тогда слезай.

Идем по узкой глубокой долине, а я поглядываю на компас. Да, Вася не ошибся, ручей наш. Но не зря мы так долго думали и решали, ведь на водораздельных узлах, где сходится много разных ручьев, да если все за­росло лесом, очень легко ошибиться.

Еще полчаса спуска по ручью, склоны справа и слева как по коман­де разбегаются, и перед нами озеро.

Ребята довольны. Хоть мы и не сомневались, что правильно идем, но все равно каждый раз радостно и удивительно, что как на карте нари.совано, так иоказалось на самом деле.

Вдоль озера прекрасная тропа. Дальше, над рекой Сакмарой, тропа не хуже. Отмахали два километра минут за двадцать.

 Теперь мы их наверняка обогнали! — радуются ребята.

Но я бы многое сейчас отдал, что­бы Коля со своей командой был уже на месте.

Спускаемся к озеру. Выходим из леса.

На берегу никого нет.

 Ура! Мы первые! — кричат ребята.

 Скорее поставим лагерь! — предлагает Вася.— И давайте ужин до их прихода сварим.

Я смотрю на часы. 18.00. До кон­трольного срока еще целый час. На­деюсь, что за этот час Колина коман­да подойдет. Посылаю Славу на раз­ведку.

 Видишь, на краю поляны прогалина? Сходи посмотри, не начинается ли там тропа. Вот тебе часы.
Если пойдешь по тропе, то не больше пяти минут. Она должна перейти через ручей и повернуть направо.
Возьми карту. Это та тропа, на которой должна появиться Колина группа. Разведай ее начало, убедись, что это именно она.

Вася развил лихорадочную дея­тельность:

 Вот здесь будет костер, здесь поставим в один ряд палатки. Для палатки тоже колья заготовим. Анд­рей, в лес за кольями! Шесть длин­ных, с тебя ростом. И еще охапку веток для маленьких кольев наруби.

 Живых деревьев не трогать,— напоминаю я.

 Да ладно, один раз можно. Ведь спешим,— морщится Вася.

Я взорвался: то есть как это лад­но? А длинные колья вообще не нуж­ны, можно прямо к деревьям палат­ки привязать.

 Так в линейку же надо палатки ставить! — обижается Вася: я разрушаю его «генеральный план застройки».

Мы с ним поспорили, и у всех даже настроение испортилось. В конце концов я просто приказал — кустов не рубить.

Вася надулся, но вернулся к своим обязанностям — распределил работу. Сам принялся с ребятами таскать из леса дрова, а меня послал за водой. Я напомнил им, чтобы со­брали побольше сухой растопки и укрыли полиэтиленом на случай до­ждя. И вообще, пока светло, нужно набрать побольше дров. Палатки мы поставить всегда успеем. И скорее надо готовить еду: картофельные хлопья с тушенкой, чай, бутербро­ды — то, что можно быстро пригото­вить.

Скоро все забыли о неприятном инциденте. Но мне было грустно. Не­ужели зря я сделал Васю руководи­телем? И кому нужен поход, если люди ведут себя грубо?

Потом я увидел, что и сам Вася жалеет о нашем споре. Видно, слиш­ком увлекся ролью начальника: это со многими бывает. А теперь ему стыдно, и он особенно следит, чтобы костер был не слишком большим, чтобы не выжигать безобразной пле­шины на красивой поляне.

Размышление на привале о лесе

Каждое дерево приковано к месту своего рождения на весь свой век, короткий или длинный, и борется за жизнь.

Высокие деревья, смыкаясь кро­нами, образуют верхний полог леса. Но даже им не хватает света. Они хо­тели бы быть еще выше, больше впи­тывать солнечного света. Деревья тя­нутся ввысь, соперничая друг с дру­гом, стремясь обогнать. Потому-то они и стали такими высокими. А ма­ленькие низкие деревья в тени поги­бают. И даже семена деревьев в глу­бокой тени на земле не дают жизне­способных всходов.

Но стоит хотя бы одному лесному гиганту выпасть из общего плотного строя, как образуется «окно» в небо. Солнечный свет сквозь него столбом проникает в лес, упирается в землю. И земля оживает. Просыпаются семена деревьев, поднимается подрост молодняка.

Молодые елочки и сосенки тол­пятся под «окном». Деревца прижи­маются друг к другу десятком ство­лов на одном квадратном метре. Ка­залось бы, миролюбиво и нежно при­жались, но это — объятия врагов. Потому что выживет из них только одно деревце — доживет до пятнад-цати-двадцати лет. А за следующие сто лет жизни оно убьет еще десяток своих соседей и останется одно на десяти квадратных метрах земли.

Среди самых маленьких елочек мы сразу видим засыхающие, угне­тенные. И если необходимо тебе сру­бить сырую палку, то рубишь, конеч­но, обреченное деревце, но все равно это грустно.

А вот стоит засохший лесной ги­гант. Он умер, но не хочет падать. Он крепко врос в землю за полторы сотни лет и может простоять еще де­сятилетия, заслоняя свет. Потом, под­гнив, он обрушится и покалечит со­седние деревья, может вывернуть своей широченной корневой системой пласт плодородной почвы, оголит пе­ски и глины. Такую сухостоину валят на костер в зимнем лесу. И это не грустно и не стыдно. Только нужно валить грамотно: безопасно для себя и для окружающих деревьев.

Лес — буйная зеленая стихия. Именно стихия, сравнимая с могу­чими реками, высокими горами. Мас­сивы леса занимают миллионы квад­ратных километров и влияют на кли­мат континентов. Каким образом? Представь себе, что большая река, которая течет на тысячи километров и проносит несколько тысяч тонн воды за каждую секунду, подойдя к какой-то воображаемой черте, вдруг начинает течь прямо в небо: мгно венно испаряется, улетает и закры­вает солнце от земли облаками. Столько воды ежесекундно поднима­ет в воздух густой лес, затопивший весь этот миллион квадратных кило­метров бассейна реки.

Лес образует как бы еще одну реку, созданную из дождя и тут же возвращаемую на небо, чтобы лились на землю новые живительные дожди.

А если бы не было леса, тогда во­да ушла бы под землю. Там, в глу­бине, не испаряясь, она частично до­бралась бы до русла реки и по ней скатилась бы в море, а большей ча­стью так под землей и пришла бы в моря и океаны.

Конечно, с поверхности океанов вода все равно испаряется в огром­ных количествах, но в центральных областях материков благоприятная влажность поддерживается океаном леса.

Зеленые растения, и главным об­разом лес, делают возможным суще­ствование на земле животных и чело­века, потребляющих кислород. Если двести человек поместить на площа­ди в один гектар, а на высоте двад­цати метров закрыть небо крышей и с боков все законопатить, люди через несколько дней начнут задыхаться, а еще через некоторое время погиб­нут. Но если этот отгороженный гек­тар площади занят лесом и через стеклянную крышу будет проникать солнечный свет, люди никогда не за­дохнутся. Гектар леса может питать кислородом двести взрослых людей. Ведь весь свободный кислород зем­ной атмосферы добыт растениями.

Все процессы горения и окисления уничтожают свободный кислород: го­рение печей и извержение вулканов, лесные и степные пожары, миллионы видов насекомых и животных — мил­лиарды и миллиарды дышащих осо­бей, маленьких и больших, уничто­жают кислород, связывают его в проч­ное соединение с углеродом СОг — углекислый газ. Кислород, соединя­ясь с углеродом, дает энергию тепла и жизни.

Свободный кислород атмосферы — это запас жизни для летающих, пол­зающих, плавающих и ездящих (на автомобилях). Человек не только по праву всего живого потребляет кисло­род для растворения в собственной крови, но кроме того расточительно сжигает его в моторах своих автомо­билей.

Всюду живительный кислород дает энергию и попадает в энергетический плен соединения с углеро­дом. Как освободить кислород из этого плена?

Для этого нужен приток энергии.

Откуда?

Конечно, из космоса. И такой источник есть — наше щедрое свети­ло Солнце. Оно дарит Земле необхо­димую энергию.

Теперь нужны гигантские, огром­ные аппараты — машины жизни, чтобы, соединив углекислый газ с энергией Солнца, вырвать кислород из плена СО2

Эта машина испокон веков цветет и произрастает вокруг нас: трава, водоросли, кусты и деревья, самые большие, могучие, стойкие звенья машины жизни.

Они соединяют углекислый газ с энергией света и отпускают кислород на свободу. Сложнейшим, таинствен-нейшим образом они соединяют ве­щество и, энергию.

Вещество и энергия! Наши органы чувств настолько по-разному воспри­нимают то и другое, что люди долго не могли понять совместимость и не­раздельность вещества и энергии. Но это так, и растения, в частности, по­могли человеку понять истину.

Открылась людям тайна зеленых растений — этих добрейших существ: сами они неподвижны, но дают жизнь всему бегающему и прыгающему. А бегающее и прыгающее без тени благодарности набрасывается на сво­их спасителей. Травоядные животные поедают и топчут зелень, насекомые жрут листья, изгрызают стволы, под­тачивают корни.

Лес сопротивляется насекомым. Он наполнился птицами и муравья­ми, которые пожирают врагов зелени. Он наполнился волками — сторожа­ми леса, которые не дают бесконт­рольно расплодиться копытным, уни­чтожают среди них больных и сла­бых.

Живые деревья выделяют летучие вещества — фитонциды, которые уби­вают вредных для человека бакте­рий. Интересно, что в кедровом лесу на высоте полутора метров над зем­лей в воздухе содержится бактерий не больше, чем допускают хирурги в специально очищенной атмосфере операционного зала.

Фитонциды тополя и дуба унич­тожают дизентерийного микроба. Фитонциды сосны убивают туберку­лезных микробов и многих других маленьких коварных наших врагов.

Даже в небольших городских пар­ках микробов в двести раз меньше, чем на окружающих улицах. В две­сти раз!

Заводы выбрасывают в воздух ве­щества, содержащие серу, хлор, окис­лы азота, а деревья поглощают их. Но если концентрация этих веществ слишком велика, то и лес бессилен — он погибает.

К счастью, человек нашел в себе силы противодействовать самому се­бе. Он создал племя лесоводов — ох­ранителей леса. Они облегчают его участь, подсказывая промышленно­сти, как рубить лес, чтобы не было роковых потерь. Чтобы он успел сам залечивать свои раны. А там, где он этого не успеет, не сможет, там надо помогать ему — сажать деревца, вы­ращивать их заботливыми руками добрых, благородных и разумных людей.

Вот и ты, турист,— потребитель леса. Будешь ли ты вредным насеко­мым или примкнешь к людям, кото­рые не дают неразумным рубить сук, на котором мы все сидим?

Задумайся над этим, когда в ру­ках у тебя топор.

Поиски пропавшей группы

 

18 часов 30 минут. Колиной груп­пы все , нет. Девочки нервничают у костра:

 Побольше огонь сделайте, надо, чтобы скорее закипело, они вот-вот появятся.

Катя и Наташа твердо уверены, что ребята прячутся в кустах и ровно в 19 часов с гиканьем выскочат на поляну. Но я знаю, что у Коли хва­тит ума так не сделать.

18 часов 40 минут. Колиной груп­пы нет.

Вася, перераспредели в рюкзаках груз так, чтобы основной вес был у меня и у тебя. Здесь ничего остав­лять не будем — неизвестно, куда нам придется уйти и на сколько,

Вася все понимает. Он вынул из рюкзаков девочек мешочки с продук­тами, палатку. Оставил им только их личные вещи и одеяла. Палатку по­ложил около моего рюкзака, продук­ты взял себе. Но Андрей и Слава потребовали, чтобы и им дали груз.

 Что там могло стрястись? —
ворчит Андрей.— Неужели заблудились? Эх, Колька...

Слава рассказывает о разведанной тропе: она четкая, идет как по карте обозначено, переходит ручей и под­нимается по склону.

 Девочки, как дела с ужином?
Теперь я беру командование на себя. Да это понятно и без обсужде­ний.

С надеждой поглядываю на тро­пу — может, они уже близко?

Гроза все бродит на горизонте. Только ее нам сейчас не хватает!

Ужин проходит в молчании. Нам как-то неловко есть, не дождавшись товарищей. Но мы сейчас пойдем их искать и, возможно, будем идти всю ночь. Сильно кусаются комары. Это к дождю.

19 часов. Мы накрыли запас су­хих дров и растопки полиэтиленовой пленкой. А с собой взяли куски бе­ресты, ободранной с толстого, недав­но упавшего ствола.

Тропа вполне приличная, идем точно по карте. Теперь мы движемся очень быстро, дорожим каждой ми­нутой светлого времени. На считан­ные секунды задерживаемся, чтобы оставить записки на сучках деревьев или прямо на тропе, прижав камнем. Записки не свертываем, а вешаем полным тетрадным листом, чтобы они крупными квадратами белели в тем­ноте: «Коля, ребята, стойте здесь и ждите нас!» Такую же записку оста­вили на поляне, рядом с запасом дров.

Время от времени хором кричим, чтобы не разминуться на встречных курсах: может быть, параллельная тропа есть или Колина команда без тропы по лесу ломится.

По тропе прошли до самого водо­раздела. Там она запетляла и потеря­лась. Но мы ее все-таки проследили, быстро расчистили и промаркировали листками бумаги на ветвях. По тропе поднялись почти до конца леса. У вы­хода из него тропа потерялась, но мы приметили место.

Вышли из леса. Теперь поднима­емся безлесными склонами к верши­не Вороновской. Если ребята были там, они оставили записку.

Начал накрапывать дождь, а гро­за все еще бродит на горизонте, свер­кает, погромыхивает.

Я иду со всей возможной скоро­стью. Ребятам сказал, чтобы шли медленнее, но они почти не отстают. Может, оставить на склоне рюкзак, а ребят попросить, чтобы подождали? Нет, не стоит, очень может быть, что спускаться придется другим путем.

Вершина. Каменистая, заросшая чахлой травой площадка.

Небольшой тур — пирамидка из камней. Под ним записка в полиэти­леновом пакете: «Взошли на вершину в 17 часов. Настроение безоблачное, небо — наоборот. Оставляем здесь 7 конфет. Направляемся к озеру Воль­ное. Коля».

Юморист, ничего не скажешь! Да­же не указал время, когда ушли от­сюда: может полтора часа здесь лю­бовались окрестностями, а может, пошли сразу.

Но предположим, что они ушли в 17.30. Мы поднимались сюда от озе­ра 45 минут. Вниз идти, конечно, не дольше. И потом я уверен, что до ле­са они спустились бегом.

Так куда же они могли отсюда направиться? И что с ними произо­шло?

В таких случаях ответ нужно ис­кать по карте. Могли они по ошибке спуститься на север или на запад, в сторону реки Калитинки? Нет, не могли: тут все просто. Спустились они на северо-восток по тому пути, который мы только что прошли.

Предположим, что, войдя в лес, они не нашли тропы (ее трудно обнаружить с этой стороны, в чем мы только что убедились).

Значит, тропы они не нашли. Что дальше? Могли решить, что тропы этой нет, заросла она — карта ведь не вчера составлялась. Значит, долж­ны искать какие-то другие ориенти­ры, чтобы прийти к озеру. В квадрате 16-75, в верхней правой его части, начинается ручей, который мы пере­секли, когда шли по тропе. Они долж­ны были держать направление на него. Но тут-то и могли запутаться. По пути к ручью, если взяли чуть левее при спуске с Вороновской, есть еще два ручья (квадрат 15-75). Сли­ваясь, они впадают в Калитинку. Калитинка через болота мимо озера Щучьего течет в Соть, причем перед впадением совершенно теряется в бо­лотах.

Если ребята вошли в Калитинские ручьи и дальше пойдут по реке, то по­падут в непроходимые болота. Могли они попасть в Калитинские ручьи? Могли.

— Но они же по компасу увидят, что Калитинка совсем не туда те­чет,—говорит Андрей.

'— И ручьи совсем не туда пово­рачивают,— показывает на карте Вася.

Все это верно. Но, наткнувшись на ручей, ребята могли сразу пове­рить, что именно он им нужен, и не проверить по компасу. В конце кон­цов они, конечно, обнаружат, что направление совсем не то. В таких случаях сразу надо поворачивать на­зад. Но сделать это трудно. Появля­ется сильное желание идти дальше и уж куда-нибудь да выйти, туда, где что-то видно, кроме ближних деревь­ев и кустов, где можно сориентиро­ваться. Такое настроение всегда воз­никает, когда заблудишься. Нужно проявить большую силу воли, чтобы заставить себя вернуться по своим следам к исходной точке. Но это единственно правильное решение.

Куда они еще могли попасть? Справа от тропы, в квадрате 16-75, ручей, который течет назад, в Вороновку. В него они тоже могли забре­сти сгоряча. Знаете, как бывает? На спуске всегда хочется идти побыст­рее. Кто-то, может быть, обогнал Ко­лю, и Коля уже невольно следует за ним. Потом кричит ему: «Остано­вись!» — А тот: «Идите сюда, тут наш ручей!». Подошли — действи­тельно ручей. И вперед!

На спуске никогда нельзя спешить. Коля это знает, но все-таки мог увле­чься. Если они пошли по правому ру­чью в Вороновку, то в конце концов, проделав обратный путь, придут к озеру Лача. И это не опасно.

 Что они, глупые, что ли? Не узнают места, по которому шли не­сколько часов назад? — сердится Катя.

 Не узнают,— говорит Андрей. — Когда идешь в обратную сторону, местность совсем по-другому смот­рится.

Следующий ручей справа от тро­пы. Это как раз и есть нужный ру­чей. Может быть, ребята его нашли совсем недавно, когда мы прошли его. Тогда они сейчас на берегу озера, и с Колей твердо-натвердо договорено, что если группа приходит после кон­трольного срока, то сидит на месте и ждет. Хоть два дня.

 Нам-то что сейчас делать? —спрашивает Слава.

Самая большая опасность, если они по Калитинке забредут в болота. Остальные варианты не страшны. Даже если кто-нибудь ногу подвернул и идти не может, завтра утром или днем мы их обязательно разыщем. Но не попали бы ночью в болота...

 Надо проверить вот эти ручьи на западе в квадрате 14-74,— говорит Андрей.— На Калитинке их и пере­хватить.

 Правильно, — поддерживает Вася.

 Бежим вниз, пока светло.

 Правильный ход, но они мо­гут оказаться впереди.

 Тогда пойдем до болот, будем кричать, светить фонарями.

Ребята полны решимости спасать друзей.

А я медлю. Если бы я предпола­гал, что Коля не найдет в себе сил, заблудившись, остановиться, то никогда не сделал бы его руководите­лем.

Значит, мне надо быть последова­тельным и найти в себе силы ждать. Ко всем нашим бедам еще прибавил­ся дождь.

Нет, бездействовать мы не можем, а то раскиснем. И пусть это будут даже не самые необходимые дейст­вия, но надо верить, что они нужны. Мы сейчас пойдем в лес, наберем дров, поднимем их на вершину. Заж­жем костер. Если же начнется гроза или дождь будет слишком сильным, спустимся в лес.

Прокат палаток в Минске для пеших походов

Но пока четверо жгут сигнальный огонь на вершине, я с кем-нибудь из ребят пойду патрулировать по тропе.

...Мы со Славой патрулируем на тропе. Накрылись кусками полиэти­леновой пленки, но ветки обдают нас водою снизу и сбоку. Записки наши на месте, хотя и сильно намокли. Но написаны они шариковой ручкой, и прочесть легко. Значит, ребята не проходили здесь.

Где они сейчас? Сидят в палатке или бредут под дождем в надвигаю­щихся сумерках? Скользят по мок­рой траве, по разъезжающейся под ногами глине?

В общем, идти в темноте можно, даже неровности всякие, ямки, буг­ры преодолеваются легко, потому что хоть и не видишь земли, но улавли­ваешь, как движется идущий впере­ди. Он очень точно предупреждает тебя о неровностях под ногами, но не голосом, а характером движений. Тут и зрительные ощущения, и слуховые: шорох его шагов, позвякивание чего-то в рюкзаке, если же вы разговари­ваете, то изменение интонаций голо­са. И еще что-то, чего не передашь словами, — контакт идущих вместе людей. Он всегда возникает — и в строю, чеканящем шаг по мостовой, и в цепочке людей, пробирающихся по темному лесу.

В этом часто не отдаешь себе от­чета, но попробуй пойти первым, и сразу все изменится: первому идти трудно. Еще труднее идти тому, кто отстал или потерял идущего впереди.

Но если кто-то отстал, то сам он не виноват, а виноват впереди идущий, который потерял своего ведомого. Ве­дущий должен чувствовать ведомого каждую минуту, каждую секунду! Не то легко потеряться. Это главная опасность, и о ней нужно помнить непрерывно. Идти надо плотной це­почкой — носом в рюкзак, ни на пол­метра никто не имеет права отстать; можно даже держаться за рюкзак идущего впереди. Направляющий движется медленно. У него есть фо­нарь, но если луна хоть немного под­свечивает, то фонарем лучше не по­льзоваться без крайней необходимо­сти. У замыкающего тоже фонарь, и он пользуется им чаще — светит вдоль земли, на уровне ног, вдоль цепочки.

Руководитель идет впереди. Чаще всего он и есть направляющий. Ни­кто не имеет права обгонять его. Идя в цепочке, нельзя разговари­вать для развлечения. Тишину нару­шают только необходимые слова: «яма», «бревно», «держи ветку», «бе­реги глаза». Глаза в густом лесу мож­но защищать растопыренными паль­цами, но лучше держаться поближе к рюкзаку впереди идущего.

И еще есть прием, чтобы защитить от веток идущего сзади тебя: не до­ходя до ветки, берешь ее рукой и про­водишь себе за спину, загибаешь назад.

Мы взяли их на тропе. Вот это бы­ла встреча! Все на месте, все здоровы.

— Заблудились,— виновато ска­зал Коля, но я не стал выспрашивать подробности — потом, потом. Вышли на границу леса и просигналили фо­нарем ребятам на горе: возвращайтесь!

Еще одна встреча, девчонки обни­маются, ребята похлопывают друг друга по мокрым спинам. Теперь скорее назад, на берег озера, греться, сушиться.

Ночлег в лесу

Снова нас двенадцать человек. Мы спустились к озеру. Дождь все идет. Земля под ногами сырая. Остановимся на краю поляны под большой елью. Расстелем полиэтиленовую пленку и поставим на нее рюкзаки в цепочку, чтобы каждому свой мешок легко было найти. И от дождя накро­ем тоже полиэтиленовыми пленками. Но сначала достанем палатки, топо­ры, кастрюли, ведра, котелки, крюч­ки для костровой подвески, продукты. Коля наметил место для костра, выделил троих в костровую команду: двух поваров и кострового. А мы с то­бой и Андреем идем за укрытым от дождя запасом дров. Теперь девять человек заняты по­становкой палаток: двое с топорами готовят и разносят колья, двое расчи­щают места для палаток от шишек, коряг, корней (и у них один топор), остальные пятеро ставят сразу по две палатки.

Если палатки ставятся на длин­ных кольях, то сначала два человека стоят и держат их, а третий крепит оттяжки колышками. Достаточно за­крепить два угла пола и одну заднюю оттяжку, чтобы сразу освободить под­держивавшего задний кол. Этот чело­век теперь помогает другой паре по­становщиков палаток — третьим. По­сле того как закреплены все четыре угла пола, забиты колья у передней и задней длинных оттяжек и оттяну­ты два угла скатов, заканчивает на­тяжку палатки уже один человек. Одному даже удобнее спокойно ис­править перекосы, перенести забитые не на место колышки. К тому же те­перь он может не спешить, ведь уста­новку второй палатки закончит тоже один человек, а остальные трое будут ставить третью палатку. Но мы сейчас не будем ставить палатки на длинные колья, а привя­жем коньковые оттяжки к деревьям. Это проще.

Если под палатку стелят куски полиэтиленовой пленки, то нужно следить, чтобы палатка стояла на выпуклом участке, а то в пленке, как в ванне, соберется вода. Теперь в палатки надо перенести рюкзаки. Каждый отнесет только свой рюкзак, а чужой не тронет, потому что лишь хозяин знает, затянута ли тесемка, застегнуты ли карманы, не положены ли рядом с рюкзаком на землю мелкие вещи — ищи их потом в темноте. Полиэтиленовой пленкой, освобо­дившейся из-под рюкзаков, укроем палатки от дождя.

К этому времени костер уже горит, освещает поляну — наш уютный дом.

Всего нужнее для уюта в нем запас хороших дров. Большой запас. И те­перь все девять человек — и те, кто палатки ставил, и те, кто колышки готовил,— идут на заготовку дров. Длинные сухие нижние ветви елей — прекрасные дрова. Чтобы отломить такую ветку, надо загнуть ее вниз и тянуть в сторону ствола изо всех сил, пока она не сломается. А сломает­ся —летишь кувырком в темноту на торчащие острые сучья и валежины. К такому ретивому добытчику дров можно приставить помощника, чтобы подстраховал. Но не увлекайтесь, не то вдвоем, потянув зловредную ветку, полетите вместе, сажая друг другу синяки. Синяки синяками, а глаза берегите. Пусть один ломает, а другой све­тит фонарем и предупреждает прохо­дящих мимо. Хорошо, если в лесу есть тоненькие сухостойные елочки. Такую елочку нужно сначала согнуть, наступить на нее ногой. У земли, там где стволик согнулся, напряглись, натянулись во­локна дерева, и теперь достаточно ле­гонько ударить по ним топором, что­бы они лопнули. Не потеряй в этот момент равновесия, не порань себя топором. Срубленную елочку нужно тащить через заросли за комель. Если тащить за верхушку, обязательно за­стрянешь. Но прежде чем рубить елоч­ку, освети ее фонарем, рассмотри вни­мательно: нет ли на ней живой зеле­ной ветки. Дело в том, что в приго­родном лесу живые елки рубить бе­зусловно нельзя, да к тому же живая елочка гореть не будет. Годятся на дрова также сухие ли­ственные деревья: осина, береза, ли­па, дуб и другие — мертвые, сухие. Летом, когда деревья зеленые, легко разобраться, но поздней осенью и ран­ней весной — смотри не ошибись. Стволы мертвых лиственных деревьев обычно бывают с облупленной отле­тевшей корой или кора легко отры­вается. Засохшие осины и березы быстро подгнивают. Их иногда можно сва­лить даже без топора: нажать на стволик, она и сломается или вывернется с корнем. Но если дерево не поддается, раскачивать его опасно: верхушка может отломиться и с хо­рошей высоты стукнет по голове. Учти также, что гнилые дрова в сырую погоду впитывают много вла­ги и горят плохо. Вообще для ночевки лучше хвой­ный лес.

Дровяной склад надо расположить с наветренной стороны от костра — так, чтобы ветер дул к нему от скла­да. С наветренной стороны к костру, не ближе пяти метров от него, долж­ны располагаться и палатки. А если ветер крутит, меняет направление, то и вдвое дальше. Безопасное расстоя­ние от костра определяется его раз­мерами. Можно такой костер разве­сти, что и за десять метров палатки искрами изрешетишь. К тому же по­добный костер бесполезен: к нему не подойдешь, варить на нем неудобно, и дров он бессмысленно много съе­дает. На группу в двенадцать человек летом вполне достаточно костра дли­ной в два метра и такой мощности, чтобы не было жарко сидеть возле него на расстоянии двух метров.

Но сколько заготовить дров? Как измерить их количество? Огромная копна мелких тонких веток израсхо­дуется за полчаса, потому что дре­весины в ней мало. Нужно прикинуть примерный вес сухих дров, чтобы было килограммов двести. Но это теоретически и на глаз. В действите­льности просто запоминаешь, сколько дров собрали на прежней ночевке, когда их не хватило, и на той, когда они остались на утро. А какой смысл в темноте собирать дрова на утро?

При оборудовании ночлега важно подготовить удобные сиденья у кост­ра, чтобы всей группе можно было просторно разместиться, отдыхать, ужинать, петь песни. Костер, может быть, даже в большей степени нужен для уюта. Огромное удовольствие до­ставляет хороший огонь на ночлеге.

Палатка — матерчатый домик. Обычно она с полом, часто с окош­ками или с вентиляционным рукавом, со входом — дверью, застегивающей­ся наклеванты или на «молнию».

Палатка незаменима в горах, тундре, степях, где слишком сильные ветры. Но в теплую летнюю погоду в хоро­шем густом лесу она вряд ли уж так необходима. А палатка — это нема­лый вес. Раньше путешественники в лесах ночевали за неимением палаток в шалашах. Это романтично, близко к природе. Но шалаш требует длительного строительства и массы лесного материала. А губить лес для одного ночлега — недопустимое ра­сточительство. Да и зачем долго строить шалаш (который в ливень все равно промокнет), если можно натя­нуть легкий надежный тент из поли­этиленовой пленки.

Растянув такой тент на деревьях или на высоких кольях, можно укрыться под ним от дождя и ветра. В то же время тент не закрывает ле­са, не отгораживает нас от него. Лежишь и видишь деревья вокруг, звездное небо. Если же гроза и буря, то мечутся перед тобой верхушки деревьев, сверкают молнии, вокруг стена ливня, а тебе тепло и сухо.

В дождливый вечер можно натя­нуть тент и у костра, даже сам костер наполовину укрыть от дождя. Но для этого лучше иметь тент из тонкой хлопчатобумажной ткани (брезент тяжел, капрон и многие другие син­тетические ткани боятся огня, а на­мокшая хлопчатобумажная ткань почти не боится искр).

Тент и костер нужно расположить вдоль ветра. Если костер расположен поперек ветра, а тент заслоняет ко­стер от ветра, то воздух образует за­вихрения, обтекая тент, и гонит дым под него.

 

Рассуждение об удобстве на ночлеге

В яркий солнечный день на песча­ном пляже ложись на нагретый песок так, чтобы было очень удобно.Вот лежишь на спине: подгреби песок под плечи и под голову. Удоб­но лежать, когда спина несколько согнута, под тазом продавлено углубле­ние, а ноги примерно на той же вы­соте, что и плечи. Как раз в таком положении ты находишься на мягком диване: он продавился так, что тебе удобно.

Но стоит встать с дивана, как он упруго выпрямится, и не видно, ка­кой он был формы. А песок форму сохранит. Запомни, какая она — удобная для тебя форма ложа. Тот же опыт на песке проделай лежа на боку. И опять, чтобы было очень удобно. Иногда твердый камень бывает подходящей формы: распола­гаешься на нем, и камень кажется мягким. Можно сделать ложе из земли, ве­ток, снега, вырубить во льду, сложить из камней — и будет мягко. Но нуж­но еще, чтобы снизу было тепло.

Вернемся к нашим опытам с пес­ком. Теперь поверхность песка выров­няй так, чтобы получилась плоскость, утрамбуй ее, насколько можно. За­тем осторожно ложись на эту ровную поверхность на спину, а потом на бок. На песке останутся отпечатки тела. Где отпечатки глубже, там и давле­ние тела больше. Это участки под та­зом и бедрами, плечами и поясницей, спиной и коленями. Казалось бы, мы перечислили почти все части тела, но по отпечаткам видно, что участки давления не так уж велики. Давление сосредоточено в нескольких точках. Если на одежду в этих точках на­шить мягкие теплые подушки, то спать на них будет тепло. Отчасти так и делают: нашивают на брюки теплые наколенники, утеплительные слои на штормовые куртки и даже на свитеры. Однако нужно помнить, что одежда не только для ночлега, но и для ходьбы, усовершенствования не должны стеснять движений, и на ходу не должно быть жарко.

Практически вопрос о теплых под­кладках для ночлега решается двумя путями одновременно. О первом мы уже сказали: это утеплительные на­шивки на одежду (они не могут быть большими и толстыми). Второй путь— специальные подстилки, которые но­сят в рюкзаке и стелят под спальный мешок на подготовленную поверх­ность земли, снега или льда. Понятно, что на льду подстилки должны быть более совершенными, чем на земле, покрытой сухой еловой хвоей. На такую «теплую» землю до­статочно постелить под спальный ме­шок сложенное вдвое шерстяное и даже байковое одеяло. Если же земля очень сухая и слой осыпавшейся хвои толстый, достаточно постелить под мешок теплую курточку.

А как расположить подстилку? Давайте вспомним об отпечатках те­ла на песке. Ясно, что под ноги стелить можно меньше и даже вооб­ще ничего не стелить. Если погода теплая или спальный мешок у тебя теплый, то на ночь можно снять верхнюю одежду. Ее следует поло­жить под мешок, под самые «мерзну­щие точки» — точка давления тела. Можно положить ее под себя в меш­ке. Можно просто забрать в мешок свитер или шапку, даже рукавицы, чтобы при необходимости подоткнуть под себя там, где замерзаешь. Когда ложишься спать, снизу дол­жно быть сразу тепло, потому что ес­ли за пять минут снизу не согреешься, то потом только сильнее замерзнешь. И нечего ждать — надо тут же пере­укладываться. В качестве подстилки хороши «детские» надувные матрацы. «Взрос­лый» матрац тяжел, дорог, велик, он и взрослым в походе не нужен. Вооб­ще стремись возможно полнее использовать для ночлега все имеющееся снаряжение.

Пока не будем говорить о специ­альных подстилках для ночлега на снегу, льду, мокрой и мерзлой зем­ле — ведь мы сейчас пошли в летний поход. Если ноги без подстилки мерзнут, то можно подстелить под них пустой или почти пустой рюкзак, а под рюк­зак сложить ветки, бревнышки, ве­ревку. Можно натянуть рюкзак на ноги поверх спального мешка.

Если рюкзак занят в ногах, то в качестве подушки используют земля­ной валик, камни, обрубок бревна, кучу хвороста, веток. Для мягкости подкладывают сложенную рубашку, свитер, шапку. И тут опять понятие мягкости связано скорее с формой предмета, чем с материалом: и в удобном углублении камня голове будет мягче, чем на надутом резино­вом мяче. Если у мешка есть удобный капю­шон, то устроить голову еще легче. Спальный мешок — главный предмет снаряжения. Палатку можно заменить тентом, навесом из корья, снежной хижиной или пещерой. Под­стилку можно соорудить из снятой с себя одежды, лесных материалов, а теплый спальный мешок заменить нечем. Он незаменим. Если ты хочешь ходить в походы, все более дальние и трудные, нужно иметь свой спальный мешок. Он так же необходим, как собственные бо­тинки, к которым ты привык. К спа­льному мешку тоже привыкаешь, можно даже попытаться отгадать заранее: замерзнешь в нем при этой погоде, или, наоборот, лучше снять свитер, чтобы не было жарко. Иног­да угадываешь. Но беда заключается в том, что от состояния организма, степени усталости, тренированности тоже зависит ощущение теплового комфорта. Очень сильно такое ощу­щение зависит от настроения. Человек, когда ему хорошо и ве­село, гораздо меньше мерзнет, чем когда ему тоскливо. И наоборот, ког­да начинаешь подмерзать — настро­ение портится.

Если всю ночь ворочался, страдая от холода, то и днем в холодную по­году продолжаешь мерзнуть, и наст­роение вечером скорее всего будет плохим. Тогда в следующую ночь еще сильнее замерзнешь. Поэтому уж если выдалась неудачная ночь, то на следующий день нужно обяза­тельно переломить свое дурное наст­роение. Но если днем можно перебо­роть себя (даже на морозе в легкой одежде заставить себя разогреться быстрыми движениями и хорошим настроением), то ночью, когда спишь, ты во власти спального мешка. Ви­дишь, как важен хороший спальный мешок.

Сушка спального мешка — дело непростое. Конечно, в сухую ветре­ную солнечную погоду мешок вы­сохнет быстро. А если дождь не пре­кращается?

Тогда мешок приходится сушить у костра. Это долгий и трудный про­цесс. Подвешивать мешок у костра нельзя — обязательно сгорит. Нужно держать его вруках. Иногда для сушки придется даже распороть зак­лючительный шов мешка и сушить его как одеяло. Если погода устойчи­во дождливая и холодная,мешки лучше не сшивать, а стелить в палат­ке и накрываться ими. Четверо уля­гутся на один мешок и укроются тре­мя мешками (спящие с краю подог­нут часть верхних мешков под себя). Но все это крайние, «аварийные» меры. Нужно стараться, чтобы ме­шок не намок, соблюдать все возмож­ныепредосторожности, чтобы убе­речь его от влаги. Палатку надо укрывать полиэтиленовыми тентами, потому что даже хорошие палатки промокают (в швах, по боковым стен­кам, а зачастую и сам материал крыши). И ставить палатку так, что­бы вода не затекала под нее. Поли­этиленовый тент должен далеко на­висать над входом, задней и боковы­ми стенками. В рюкзаке спальный мешок нуж­но хранить в хорошо завязанном мешке из толстого полиэтилена или из клеенки со швами, проклеенными резиновым клеем. Упаковка мешка должна быть такой надежной, чтобы он не промок, даже если рюкзак упа­дет в воду. В этом случае спальный мешок окажет тебе еще одну неоце­нимую услугу — не даст рюкзаку утонуть. Наконец, видно в награду нам за все злоключения, дождь перестал. Мы сидим у яркого костра. Поужи­нали. Сейчас немного подсушим одежду прямо на себе и ляжем спать. Ребята зятянули песню. А я чуть в стороне при свете костра читаю дневник: в Колиной группе вели его коротко, но аккуратно. Коля сидит ря­дом. Это он мне молча сунул дневник, когда я стал расспрашивать его о событиях минувшего дня — с мо­мента нашего расставания.

 

 

Размышление у костра: человек и комар

Комары, мошка, москиты и про­чие кровососущие летающие насеко­мые — бич для путешественника. Их всех называют одним словом — гнус.

В последние десятилетия химики и энтомологи (ученые, изучающие насекомых) объединили свои усилия в изобретении репелентов — пахучих составов, которые отпугивают крово­сосущих.

Таких составов в настоящее вре­мя уже достаточно много: диметил-фталат, репудин, репелин и другие.

Насчет мошки мнения разделяют­ся: одни говорят, что репеленты их отпугивают, другие, что мошка с удо­вольствием все эти мази «жрет». Очевидно, под собирательным назва­нием мошка подразумевают несколь­ко видов насекомых, которые и ве­дут себя по-разному.

Итак, против гнуса есть мази и жидкости. Одни из них действуют длительно — десятки часов, другие быстро выветриваются. Некоторые составы репелентов довольно едкие и даже ядовитые, и нужно следить, чтобы они не попадали в глаза, на губы или в пищу.

Все время появляются новые ре­пеленты, и тебе придется их испыты­вать на себе. Одно могу посовето­вать: если берешь в дальний поход новое разрекламированное средство, то на всякий случай возьми и старое, испытанное.

На ходу и на дневном привале гнус доставляет много неприятно­стей, но если он не дает спать, это уже бедствие. Самое надежное и, по­жалуй, единственное средство, кото­рым можно обезопасить свой сон,— хороший защитный марлевый или тюлевый полог.

В теплые летние ночи даже лег­кой марлей невозможно накрыть ви-цо — становится душно. Душно бывает и в марлевом домике, сооружен­ном вокруг головы спящего. Но если ты заберешься в марлевую палатку, то площадь марли и объем воздуха, заключенный внутри, будут доста­точно велики, чтобы обеспечить хо­рошую вентиляцию. Из практики из­вестно, что даже в индивидуальном пологе размерами 2 X 0,5 X 0,5 мет­ра дышится легко. Но лучше иметь полог попросторнее. Сохранив ука­занную длину и высоту, следует уве­личить ширину до 70 сантиметров, потому что если прикоснешься во сне к стенке полога, то гнус сразу нач­нет тебя кусать сквозь марлю. Не надо делать полог в ногах ниже, чем над головой: внутри нужен доста­точный объем. Кроме того, когда, забравшись внутрь, начнешь уничто­жать прорвавшихся к тебе комаров, то в домике прямоугольной формы легче повернуться.

Технология уничтожения комаров в пологе тоже разработана. Сидят они обычно на стенках или забива­ются в углы. Тогда зажигаешь спич­ку, при свете ее отыскиваешь кома­ров и той же спичкой их подпали­ваешь. Полог при этом остается цел, потому что комару много ли надо — поднес спичку снизу на полсекунды и даже не коснулся комара пламе­нем, как он, потрескивая, свалился. Приходится перед сном потратить минут десять на такую кропотливую и не очень приятную работу. Но ко­маров при этом ничуть не жалко — так они тебя измучили и искусали за день.

Чтобы спать всю ночь спокойно, нужно уметь правильно сшить и установить полог. Полосы марли сшивают на машинке, проложив в швах тесьму. Эти же полоски тесьмы, выходя по углам, служат оттяжками. Снизу полог подворачивается под спальный мешок, подстилку, рюкзак, служащий подушкой. Надо следить, чтобы боковые стенки всюду были плотно прижаты и имели достаточ­ный запас длины.

А можно к палатке в дверной проем пришить марлевую занавеску и прижимать ее так же, как полог.Река Сакмара. Навесная переправа

Коля разбудил меня в шесть. Ох, как не хотелось вылезать из-под оде­яла. Внутри палатки было так уют­но. Но Коля неумолим. Идемте реку смотреть — и все тут. Пришлось вста­вать.

Мы идем, промокшие от росы, на высокий берег, потом спускаемся к воде, и я заставляю себя умыться.

Полегчало. Начинаю соображать. А Коля уже весь в работе:

 Здесь натянем веревку, между этой сосной и вон той елью у воды. Переплыву с веревкой я сам. Может, сейчас попробовать?

 Зачем же пробовать? Сразу и переплывешь. Пойдем в лагерь, по­ра ребят поднимать.

Ребята поднимались тяжело — устали накануне. Появлялись по од­ному из палаток, заспанные, взъеро­шенные, но быстро веселели на сол­нышке и, кто проделав зарядку, а кто сразу, бросались в озеро. Пер­вый, самый смелый, Валентин, за ним и остальные. Вода казалась хо­лодной лишь поначалу, а потом вы­лезать не хотелось. Дежурные суети­лись у костра.

Сперва нужно кому-то одному переплыть реку. Многие хотели плыть, даже девочки, но пустили Валентина, который лучше всех пла­вает. Валентин, обвязанный репшну­ром, поплыл, потянул за собой реп­шнур. Плыл он быстро, но все равно его несло течением. Потом вышел на берег и репшнуром стал вытягивать к себе основную веревку. За дерево у воды он завязал ее удавкой.

Удавка—это узел: веревка идет от нас к тому дереву, обходит его петлей, потом вокруг самой себя и в обратную сторону вокруг дерева, но теперь уже под веревку первой пет­ли. Мы все учились вязать удавку на деревьях на этом берегу.

Теперь натягиваем веревку все вместе по Колиной команде. Мы уш­ли далеко за дерево, потом, держа веревку, стали закручивать ее вокруг ствола, прижимая предыдущие вит­ки последующими, чтобы не ослабла.

И завязали. Веревка, как струна, вы­соко над водой с большим наклоном вниз к противоположному берегу.

А теперь потренируемся делать обвязку и беседку из репшнуров.

Обвязку делают из куска репшну­ра, сложенного пополам. Опоясыва­ешь себя под мышками и на груди, продеваешь оба конца репшнура в петлю, образованную его серединой, и на этой же петле обоими концами, сложенными вместе, вяжешь узел, Вот и все. Узел не развязывается, и обвязка не стягивается Ho нужно, правильно ее-сделать, а то будет пло­хо. Поэтому новичков проверяют, когда они сами завязываются. Затя­гивать на себе обвязку нужно на вдохе, чтобы потом она не мешала дышать. Можно сделать обвязку, применяя узлы «проводника» и «бу­линь». Чтобы обвязка не съехала вниз, из свободных хвостов репшнура вяжут подтяжки. Обвязка и подтяж­ки образуют на груди перекрестие. За это перекрестие прицепляют ка­рабин и им же пристегиваются к пе­реправе. Карабин гладкий, хорошо скользит. Но когда его внизу отцеп­ляешь, от трения он горячий.

Беседку делать совсем просто. За­вязываешь из репшнура петлю узлом «проводника». Потом берешь эту петлю, надеваешь на себя сзади и сцепляешь ее на животе карабином. Получается, что верхняя веревка проходит по пояснице, а нижняя — у ног. Тогда берешь нижнюю, вытя­гиваешь ее вперед между ногами и подцепляешь в тот же карабин. В бе­седке висишь сидя. Карабин беседки тоже прицепляешь к переправе и едешь на двух карабинах.

Первым поехал я сам. Завязал на себе обвязку, подцепил беседку, при­стегнулся карабинами к веревке. За­тем повис, уперся ногами в дерево, сильно оттолкнулся. Карабины шур­шали приятным звуком. Быстро пе­релетел реку, потянул за собой реп­шнур. Он и остановил меня около самого дерева, иначе я врезался бы головой. Потом отстегнулся, встал на землю. Ребята на том берегу, -верно, завидуют. Сейчас сами поедут.

Я посмотрел, как Валентин при­вязал веревку к дереву, опять при­стегнулся к переправе карабинами, но теперь уже головой к тому берегу и стал подтягиваться на руках. Ре­бята потянули за репшнур, потащили меня. Тогда я руки в сторону вытя­нул, чтобы не обжечь о веревку. Испытание переправы окончилось.

Теперь переправляются ребята и девочки. Мы с Колей обвязывали каждого обвязкой и беседкой, присте­гивали карабинами к веревке. Кто умеет, сами обвязывались, но и их потом проверяли, помогали присте­гнуться. Все мигом перелетали на противоположный берег, где им по­могали отцепиться.

Когда шесть человек переправи­лись, принялись за рюкзаки. Их под­цепляли на карабинах по нескольку штук сразу и сильно толкали. Так они долетали до того берега.

А один раз не долетели, повисли где-то на середине. Вася было подце­пился к переправе, хотел, как обезь­яна, на руках и ногах лезть к рюкза­кам. Но яприказал ему вернуться.

Пришлось эти рюкзаки вытаски­вать назад и толкать снова. Если бы репшнур у нас был подлиннее, то и с той стороны можно было тянуть их к себе.

Когда все рюкзаки переправили, стали опять людей пускать. Подош­ла твоя очередь.

Проверили обвязку и беседку. Под­держиваем тебя снизу, пока ты рас­стегиваешь карабины, нацепляешь их на переправу и застегиваешь. Зам­ки у карабинов защелкиваются, ты заворачиваешь предохранительные муфты — с ними карабины уже не могут сами расстегнуться. Вот ты удобно повис на грудной обвязке и на беседке, не держась руками. Теперь возьмись за веревку, подтянись бли­же к дереву, сильно согни ноги, уп­рись ими в дерево. Смело толкайся ногами, одновременно отпускай руки и вытягивай их в сторону подальше от веревки. Прогнись в пояснице, го­лову подальше от веревки запрокинь, не то чирканет по лицу. Ну, пошел!..

Веревку с переправы отвязал Ко­ля, затем переплыл речку. Но можно было всем переправиться, если на оставленном берегу завязать специ­альный саморазвязывающийся узел: дернешь его репшнуром — он и раз­вяжется.

Лесные «штурманы»

Как мы пойдем дальше? Подни­мемся на гору Большую или двинем вдоль озера Вольного и по ручью вверх через урочище Зеленое? Мож­но так и этак.

Мы идем у самой воды среди бе­рез и сосен, солнце у нас за спиной и слева — время за полдень. Тени деревьев упали вдоль берега, разгра­ничили полосы света. Мы то в тени, то наступаем в ярчайшую зелень тра­вы. Вода, окруженная желтой кай­мой песка, стала еще синее. Обогнули широкий залив, подошли к ручью. Тогда, оглянувшись назад, увидели солнце над другой стороной озерного залива, а вода перестала быть синей, потонула в желтом блеске.

В лесу было зелено, тепло, тихо и жарко. Ветерок сразу погас, натол­кнувшись на первые деревья. Только у самой воды до потных лиц доноси­лась прохлада.

Мы шли, останавливались, купа­лись. И снова шли. И снова купались. Покинули озеро с сожалением, но ру­чей, по которому начали поднимать­ся, тоже был красив. Скоро долина его сузилась, нас обступили заросли и упавшие деревья. Приходилось пе­релезать через стволы валежин.

Опять идти тяжело. Опять оття­гивают плечи рюкзаки. Стволы высо­ких деревьев тянутся вверх, на про­стор, к свету.

На коротком привале я посовето­вал разуться и опустить ноги в про­хладный ручей.

Стоит немного отдохнуть, и начи­наешь видеть красоту глухого, зарос­шего ручья. Лес здесь не такой, как всюду. Он весь замшелый, поражает узкой долиной и какой-то обособлен­ностью. Такие места называют урочи­щами.

Постепенно долина начала расши­ряться, из-за деревьев появилось озер­ко, зажатое стенами леса. И в нем мы искупались, а потом зажгли на берегу небольшой костер. Обед.

Остается последний участок «не-населенки» : от озерка — мы назвали его Лесное — до хутора Красного. Дальше уже дорога. Найти хутор лег­ко: он стоит на реке, а она как раз поперек нашего движения — хоро­ший линейный ориентир.

Если на линейном ориентире (ска­жем, на реке) нужно отыскать какую-нибудь точку (поселочек, хутор), то специально допускают «ошибку» : отклоняются в сторону (допустим, влево). Тогда, выйдя на реку, можно точно определить, куда идти берегом. Если же стараться попасть точно на хутор, то можешь выйти к реке, а ху­тора не обнаружить. И не знаешь, в какую сторону ты отклонился, куда теперь направляться — влево или вправо.

Но бывает, что нужно отыскать в глухой местности точечный ориен­тир (поселочек среди леса), а линей­ных ориентиров нет. При больших расстояниях это очень сложная за­дача.

И вот мы решили потренировать­ся: от Лесного озера пройти точно на хутор Красный.

Прежде всего нам нужно очень точно определить точку старта, для чего мы специально переместились к северному краю озера, к месту впа­дения ручья. Эта точка на карте хо­рошо видна, и от нее мы прочертили две линии: одну — на хутор Красный, другую — параллельно вертикальной линии сетки. Между линиями транс­портиром измерили дирекционный угол, а по нему, вычтя магнитное склонение и среднее сближение ме­ридианов, рассчитали магнитный ази­мут.

Подготовка закончена. Теперь нужно пройти как можно точнее по прямой линии, ориентируясь по ком­пасу. И все зависит от Коли и его по­мощника.

 

Прокат палаток в Минске для пеших походов

 

Коля выбирает помощником тебя: ты быстро бегаешь. Вас обоих мы ос­вободили от тяжелого груза — вам нужно работать налегке.

От озера почти сразу начинается подъем. Коля достал компас и визи­рует на ориентир — на дальнее, хо­рошо заметное дерево, расположен­ное под нужным азимутом. Ты уст-

ремляешься вперед. Коля кричит те­бе: «Лево, право», выводит тебя на ориентир. Теперь ты берешь свой компас и визируешь дальше, а Коля подбегает к тебе, потом бежит даль­ше, и ты командуешь: «Лево, право». Так, по очереди, вы намечаете ориен­тиры по компасу и выводите друг друга на эти ориентиры.

Каждый из вас должен стараться выбирать, во-первых, ориентиры как можно точнее по линии движения, во-вторых, самые дальние ориентиры. Поскольку ориентиры располагаются довольно часто чуть в стороне от ли­нии движения (то есть вы идете с не­которой ошибкой), то нужно «чере­довать» эту ошибку, чтобы она была то справа, то слева. Тогда ошибки будут как бы «исправлять» одна дру­гую.

Впереди довольно крутой подъем от озера. Вы стараетесь работать бы­стро, хотя кусты сильно мешают: приходится продираться сквозь них или обегать стороной, удаляясь от ли­нии движения, а потом снова возвра­щаться. А мы в это время медленно идем в сторонке, выбирая самый удобный путь, но не теряя вас из вида.

Подъем кончился. Лес стал реже. Часто попадаются хорошо приметные деревья. Тогда Коля, он в данный момент визирует, кричит тебе: «Беги к большой сосне с развилкой!» и ука­зывает на заметное дерево. И вы вме­сте устремляетесь вперед. Добежали до этого дерева — снова намечаете ориентир. И к нему. Дело пошло бы­стрее. Мы теперь идем по лесу уско­ренным шагом, чтобы не отстать.

Так прошли примерно километр по легкопроходимому лесу, начался спуск в долину реки Семеновки. Те­перь я посоветовал вам, прокладчи­кам маршрута, не спешить, идти с постоянной скоростью, работать тща­тельно и попробовать по времени и скорости хода прикинуть расстояние. По карте видно, что от начала спус­ка в долину Семеновки до хутора остается около километра. При той скорости, с которой мы будем дви­гаться, это займет 20 — 30 минут.

Если через 30 минут не выйдем на хутор, дальше идти нельзя: нужно разыскивать хутор где-то поблизости. Определять пройденное расстоя­ние и скорость движения очень труд­но. Иногда новички считают свои шаги. Но в лесу на неровной почве, да еще под уклон подсчет шагов ма­ло помогает. А опытный турист обла­дает особым «чувством скорости и расстояния». Это — результат дли­тельных тренировок, большого опыта хождения с картой. Для приобрете­ния такогоопыта всегда нужно на ходу фиксировать время движения по часам, а когда путь закончен и ты вышел к известной точке, рассчитай, с какой скоростью шел, и запомни условия пути.

Через 20 минут мы действительно вышли к хутору Красному, как раз у крайнего дома со стороны мельни­цы на реке. Очень точно вы с Колей вывели нас к намеченной точке по­середине построек.

У приветливых хозяев хутора ку­пили молока.

Дальше идем по лесной дороге, но теперь уже не цепочкой, а свобод­ным строем — дорога широкая.

 Мы и в большие походы пой­дем? — спрашиваешь ты.

 Конечно. Ведь тебе скоро ис­полнится 14 лет. Значит, с будущего года ты можешь участвовать в дли­тельном спортивном путешествии. Все походы по сложности делятся на пять категорий. В походы первой ка­тегории можно идти с 14 лет, второй категории — с 15, третьей — с 16, четвертой — с 18. К пятой категории относятся сложнейшие путешествия, совершаемые только спортсменами с многолетним опытом. Чтобы идти в них, нужно последовательно прой­ти походы всех категорий сложно­сти — от первой до четвертой. В «пя­терках», как их иногда называют туристы, можно участвовать только с 20 лет.

 Значит в 16 и 17 лет можно только в «тройку» ходить. Два раза в одинаковую «тройку»?

 Что значит — в одинаковую? Разве горная «тройка» через высокие снежные перевалы и байдарочный поход по быстрой порожистой горно­таежной реке — одинаковые походы? Больше того, чтобы участвовать в горной «тройке», нужно пройти гор­ные маршруты первой и второй ка­тегорий сложности, а для участия в байдарочной «тройке» — байдароч­ные «единичку» и «двойку». И на все сразу вряд ли хватит вре­мени. Так что возраст тебя не задер­жит.

 А как выбрать маршрут по­хода?

 

Разговор в пути о выборе спортивного маршрута

В каждом маршруте есть «ключе­вое» место, пробуждающее интерес к нему. В спортивных походах оно обычно наиболее труднодостижимое, а может быть, просто самое красивое или привлекающее связанным с ним событием либо своей географией.

Я сейчас говорю о многодневном походе, о длинном маршруте, о целом путешествии.

У каждого маршрута есть автор. Маршрут — как бы произведение его, задуманное или уже завершенное.

У каждого автора свой вкус. Мне вот всегда хочется так построить маршрут, чтобы уйти далеко от до­рог, от путей подъезда и там достиг­нуть ключевой точки. А дальше на­чинается, по-моему, самое настоя­щее — выбраться. Выбраться к лю­дям, транспорту.

Я как-то в течение трех лет стре­мился к одному удаленному и труд­нодоступному перевалу. Вообще-ти бы­ло даже не известно, есть ли там пе­ревал, а если есть, то проходим ли? На третий год нашей группе удалось его достигнуть и пройти. Мы назвали перевал Студенческим (это было зи­мой на наши последние студенчес­кие каникулы). Он на Приполярном Урале, в местах безлюдных и суро­вых, виднеется белой заснеженной седловиной левее горы Манарага, если смотреть на хребет с севера. С тех пор многие туристы-лыжники прошли через Студенческий. Случа­лось нашей группе и до того и после проходить впервые разные перевалы. Но все они не привлекли внимания: ими не ходят или ходят редко. А вот Студенческий служит и по сей день ключевой точкой многих туристских походов. Значит, тот маршрут был придуман удачно.

Можно говорить об архитектуре маршрута: его стройности, логичес­кой красоте, естественности. Причем это одинаково относится и к слож­ным маршрутам мастеров, и к про­стым маршрутам начинающих. Они как. математические задачки для лю­бого класса: могут быть изящные, остроумные, а бывают громоздкие, глупые.

Больше всего мне нравится линей­ный маршрут — чтобы пройти крат­чайшим путем от точки прибытия к совсем другой транспортной магист­рали.

Интересно, например, строить мар­шрут так, чтобы выйти к маленькому местному аэродрому и улететь на са­молете.

Хорошо, когда в середине маршру­та или в последней трети ждешь ка­кого-то события. Например, встречи с другой группой в заранее намечен­ной точке — в глухом лесу, на ручье или даже на горном перевале. Могут в одной точке встречаться две группы, и три, и пять, и все придут с разных сторон.

В комбинированных пеше-водных путешествиях ключевой точкой явля­ется выход на реку, по которой наме­тили плыть, а дальше — самые слож­ные пороги на ней.

В горах часто сложной задачей бывает переправа через бурную реку. Приходится отыскивать место, где она возможна. Иногда для этого нуж­но забраться высоко в верховья реки, к самым ледникам—в больших горах большие реки обычно берут начало из ледников.

Спортивные туристские путешест­вия в нашей стране с каждым годом все доступнее и взрослым и детям. Управление гражданской авиации предоставляет учащимся половинную скидку на перелеты в осенне-зимнее и весеннее время. Такую же скидку предоставляет и железная дорога. Дома пионеров, спортивные общест­ва и советы по туризму все чаще ор­ганизуют походы детей в отдаленные и интереснейшие районы нашей стра­ны. Так что, если есть у тебя завет­ная мечта,— добивайся.

 А нужно ли стремиться приду­мывать обязательно свой новый мар­шрут?

 Что значит — нужно? Хочет­ся — вот это другое дело.

Хочется пройти никому не извест-

ным маршрутом. Азарт исследовате­ля понятен любому путешественнику. Еще не знаешь, что увидишь там, вон за тем холмом, за тем перевалом, ни­кто не может рассказать тебе то, что совсем скоро увидишь собственны­ми глазами. А потом расскажешь всем.

Но осторожно! Знаешь поговор­ку— «изобретать велосипед»? Марш­руты могут быть много раз пройдены, подробно описаны в туристской лите­ратуре и в отчетах-описаниях, кото­рые составляют группы, пройдя по­ход, а ты разрабатываешь его как со­вершенно новый.

Ты скажешь: «Ну и что за беда? Мне-то какое дело — ходили там или нет?» Но представь себе, что в душ­ный жаркий день ты прошел по гни­лому заболоченному лесу усталый, истязаемый полчищами комаров, обойдя красивейшее и хорошо извест­ное озеро, с песчаными сухими бере­гами, просторными пляжами... Глу­пый аскетизм, не правда ли? Если у тебя есть хорошая карта, то озеро на ней обозначено, но ведь не известно: красивое оно или нет? А, может, у не­го берега такие топкие, что и к воде не подойдешь. Не по всякой карте это можно понять.

Не изучив материалы о маршруте, ты можешь пройти мимо интересней­шей старой часовни, затерянной в глухом лесу, мимо какой-нибудь ме­стной достопримечательности, извест­ной на другом конце света. А ты про­топал мимо и никогда уже не уви­дишь, не испытаешь радости общения с редким, красивым, труднодоступ­ным. А может быть, ты будешь идти через заросли рядом с хорошей доро­гой. Или, наоборот, проскочишь на попутной машине по шоссе там, где хорошо бы свернуть в лес, богатый ягодами и грибами. Дело в том, что самому невозможно всю землю разве­дать, да и какой толк изобретать в наше время всем известные велоси­педы?

Надо стремиться изучить все, что известно о районе и о маршруте. По разным книгам, картам, описаниям, из бесед с туристами. Полезно зара-

нее написать письма людям, которые живут там, куда ты собрался: ребя­там в сельскую школу, Дом пионеров; спросить совета в выборе маршрута, узнать о местном транспорте. С таки­ми вопросами в письмах можно обра­щаться и к взрослым: в сельсоветы, в Дома культуры, да и вообще к са­мым разным людям.

После тщательного изучения рай­она наносим на карту все известные маршруты. Очертим места скучные, малоинтересные, особо выделим уча­стки, которые нас заинтересовали, но о которых мы не нашли подробных сведений. Может быть, это массив ле­са, протянувшийся на десятки кило­метров, и нет в нем ни дорог, ни се­лений. Может, озеро, где не бывают рыбаки и туристы. Может, старое, давно заброшенное селение. Может, истоки всем известной реки, но никто не знает, как она начинается. А мо­жет, самая высокая точка обширного района или, наоборот, самая низкая точка впадины, расположенной ниже уровня моря.

Но разрабатывать путь к ключе­вой точке маршрута еще рано. Надо проверить, не фальшивая ли она. И снова начинается сбор сведений, но уже более узко, целенаправ­ленно.

Когда я отправлялся в свои пер­вые лыжные походы в Заполярье, то, выбрав Кольский полуостров, стал изобретать там новые, свои, маршру­ты, такие, чтобы были подальше от широко известных Хибинских гор.

И только на третий год, в третий поход, я отправился, наконец, в Хи­бины и понял тогда, что это настоя­щая жемчужина Кольского, встречи с которой я совершенно неразумно себя лишал.

Наверное, с общеизвестных инте­реснейших мест и следовало бы на­чинать всем. Но что мы можем поде­лать с нашей извечной и неразумной страстью с первых шагов искать но­вое! Потому-то мы и путешествен­ники.

Сделаем уступки этой страсти. Только не упорствуй в ней бесконеч­но долго.

Есть в нашей стране места и объ­екты всем известные, часто посещае­мые и от этого совсем не менее инте­ресные. Как и знаменитые книги, они не подвержены капризам моды. Не сторонись их, смири гордость перво­открывателя, наслаждайся тем, что всеми признано не случайно.

Но вот, наконец, наши симпатии определились. Настало время констру­ировать маршрут.

Начинаем с изучения путей подъ­езда к району, самых удобных, быстрых, недорогих. Здесь мы будем ре­шать увлекательные комбинации с пересадками, минутами, часами и рублями.

А может быть, тебе придет в го­лову отыскать в этом районе такие пути подхода, где старый, отживший свой век паровозик тянет маленькие вагончики по узкоколейному рельсо­вому пути. И ветви деревьев дрему­чего леса заглядывают в открытые окошки вагона.

Или, если ты идешь в байдарочный поход и у тебя «неподъемный» груз, то к воде можешь подкатить не ав­тобусом по шоссе и не грузовиком по дороге, а через болота и по старым, ушедшим в землю и заросшим тра­вами деревянным дорогам повезешь свой груз на лошадях, запряженных не в колесные телеги — колеса увяз­нут в болотах,— а в зимние сани-розвальни. А старый дед-возница бу­дет учить тебя обращаться с лошадь­ми, и ты быстро научишься все де­лать сам.

Конструируя маршрут, рассчиты­вая его по дням и по километрам, постарайся устроить так, чтобы к са­мой интересной точке подойти после самых трудных переходов. Чтобы она была не в начале и не в самом кон­це похода, а приблизительно после двух третей пути.

Зачем? Это один из тех вопросов, на которые не нужно отвечать, даже если можно было бы ответить. Вот пройдешь несколько дальних похо­дов и убедишься сам.

Сколько же километров планиро­вать на день? Вспомним свои коро­тенькие одно-, двух- и трехдневные

походы. Вспомним, сколько километ­ров было пройдено в разные дни и какой была тогда наша усталость.

В дальнем походе норма километ­ража может колебаться от 10 до 25 километров в день.

Но 25 километров для новичков— это почти крайшш случай. Столько можно идти лишь тогда, когда в рюк­заках небольшой груз, а после подоб­ного перехода обычно устраивают дневку. Большие переходы не плани­руются заранее, а получаются сами по себе. Бывает ведь, что группа вдруг «разошлась» — идти легко, весело и не хочется останавливаться. В азар­те проходят и больше 25 километров. В этом случае не стоит педантично придерживаться плана. Более того, может быть, такой стихийный марш-бросок оставит самые лучшие воспо­минания из всего похода.

Но если хотя бы одному человеку идти вдруг стало тяжело, продолжать движение нельзя. Придется остано­виться на длительный привал или на ночлег, даже в неудобном месте. Но учти, что, если уставшего человека.,-разгрузить или совсем освободить от рюкзака, лучше ему от этого не ста­нет. Моральная травма, которую на­носят человеку, признавая его сла­бым, не прибавит ему новых сил. Ко­нечно, уставшего нужно разгрузить, если рюкзак ему действительно тя­жел (о чем он должен сказать сам, не стесняясь), но все равно немедлен­но надо выбирать место для ночлега.

И даже если тебе кажется, что "7 человек лодырничает, не ругай его и не заставляй идти. Этим принесешь вред группе. Всем будет неприятно. А вдруг ты ошибся, и человеку дей­ствительно плохо? Представь, что самому почему-то тоскливо и тяже­ло, а тебя еще начинают ругать. Если хочешь приободрить уставшего, то поставь себя на его место и подумай: что бы тебе приятно было услышать от друзей.

Таким психологическим при­емом — поставить себя на место дру­гого — должен постоянно пользо­ваться в походе каждый (в обычной жизни тоже):руководитель по отно-

шению к участнику и участник по отношению к руководителю и к дру- гому участнику.

Поход — не только школа экспе­диционных навыков, но и школа общения с людьми. Если ты будешь обдумывать свои отношения с людь­ми, которые идут, трудятся и отды­хают с тобой вместе, и непрерывно будешь думать о том, как сделать им приятнее, интересней и легче поход, то самообучение в «школе общения» станет захватывающе интересным. Запомни, что дважды, трижды мож­но простить нытика, лентяя, растяпу и снова взять его в поход, но хама, считающего себя существом исклю­чительным, радующегося случаю возвыситься за счет неудачи другого, надо гнать. На первой же встречной транспортной магистрали... Потому что хамство — это самое страшное.

От планировки дневного километ-' ража мы незаметно перешли к про­исшествиям и настроениям, которые могут возникнуть на маршруте. Это получилось как бы случайно, но на самом деле это логичный переход, потому что настроение людей опре­деляет их возможности и даже в большей степени, чем физическая тренированность.

Продолжение разговора в пути — теперь о походных документах

Отчет. Само это слово показывает, что пишется документ, подтвержда­ющий проделанную работу. В данном случае подтверждается спортивное достижение — маршрут пройден.

Но подтверждение — наименее важная роль отчета. Гораздо важнее создать отчет, который поможет ва­шим последователям выбрать марш­рут и пройти его. Так же как нам помогли походные отчеты, которые мы читали, выбирая свой маршрут.

А нравились тебе отчеты, которые ты читал? Приятно было их читать, полезно?

Не следует слишком подробно из­лагать разработанный тобой такти­ческий план похода. Остановись лучше на его недостатках, чтобы предостеречь от повторений. О достоинст­вах своего плана следует говорить, лишь если поход был действительно сложным, когда такой план является находкой, без которой маршрут не был бы пройден.

Не объясняй и способов ориентировки. Пусть каждый придумывает их сам. Но если ориентировка оказа­лась сложной, дай примерную зари совку местности, так называемый аб­рис — карту, составленную по памя­ти, на глаз. Только не забудь преду­предить, что это твой собственный абрис.

К чужим абрисам относись кри­тически: на глаз местность зарисо­вать трудно. Но часто абрисы помо­гают ориентировке. В горах полезно делать панорамные фотоснимки, но не с вершин, а снизу, из долин.

Не забудь при этом нанести на карту в отчете точку съемки и угол охвата снимка. Кстати, карта марш­рута обязательно прикладывается к отчету. Стремись, чтобы она была наиболее подробной, дополняй ее в походе.

Что же следует дать в отчете? В общем, все это на твое усмотрение, но особенно обрати внимание на: пути подъездов, стоимость транспор­та (не забудь указать год, когда был совершен поход); места отправления на маршрут посылок; варианты за­купок в магазинах; ночлеги в насе­ленных пунктах, если это зима; рас­положение больниц, интересных экс­курсионных объектов и тех объектов, которые оказались не интересными (обоснуй свое мнение). Поделись сво­ими находками по технике и снаря­жению.

И, наконец, приведи короткий дневник похода, где по датам и ки­лометрам рассказано о ваших прик­лючениях. Дневник может быть сов­сем коротким, но он должен показать прохождение маршрута по датам.

Маршрутная книжка выдается как документ на право похода марш­рутными комиссиями при клубах туристов, крупных туристских сек­циях, ДСО, советах по туризму и экс­курсиям. Ее выдают после проверки,

соответствуют ли ваши знания и опыт сложности намеченного маршрута. Ты сейчас имеешь право ходить лишь в легкие походы, а слишком трудные для тебя закрыты. Постепенность в усложнении маршрутов — основное правило нашего туризма.

На обсуждение маршрута прино­сят в маршрутную комиссию заявоч­ную книжку. Ее можно получить в той же комиссии еще в начале под­готовки похода и аккуратно запол­нить при подготовке. Комиссия про­консультирует вас по выбранному маршруту и расскажет о порядке за­полнения заявочной книжки. Смысл ее в том, что она остается в марш­рутной комиссии и по ней следят за прохождением вами маршрута и со­блюдением контрольных сроков.

Из контрольных точек вы присы­лаете в маршрутную комиссию теле­граммы. Если в установленный срок (который записан и в маршрутной и в заявочной книжках) не пришли телеграммы — вас будут разыски­вать. Понимаешь, насколько ответ­ственно надо относиться к соблюде­нию установленных сроков отправки телеграмм?Л учти, что контрольные сроки должны назначаться с расче­том на использование резервных дней.

Контрольный срок нашего двух­дневного похода определен совершен­но точно. Во-первых, сегодня вечером мы должны быть дома; во-вторых, последний автобус из Костина от­правляется в 20 часов. Но на самый последний автобус рассчитывать не стоит — мало ли что, вдруг испор­тится или будет переполнен. Пред­последний автобус идет в 18.30. Ну и получасовой запас не повредит.

Итак, намечено быть в Костине в 18 часов. А если все-таки опоздаем на все автобусы и придется заноче­вать в Костине (или в лесу у речки)? Этот случай у нас предусмотрен за­ранее: в городе намечен человек, у которого есть домашние адреса и те­лефоны ребят, и он в тот же вечер

предупредит родителей, чтобы они не беспокоились.

Но как мы сообщим нашему связ­ному в городе, что у нас все в поряд­ке, что мы просто не сумели выехать вечером? На карте обозначен в Ко­стине сельсовет. И, наверное, там есть телефон. Кроме того, мы знаем из туристских описаний района (да и в телеграфной книге поинтересова­лись), что в Костине есть телеграф. Тогда пошлем срочную телеграмму. Только обязательно срочную: ее до­ставят и вечером и ночью. Срочная телеграмма дороже простой, но у нас на это отложены деньги.

С хутора Красного мы вышли в 16.30. Значит, идем с большим запа­сом времени: ведь до Костина от ху­тора всего километра два-три. Вот мы сейчас прошли верхнюю точку дороги, так сказать маленький пере­вал, и теперь находимся на северных склонах горы Крутой. Пройдем чуть дальше, и дорога приведет к речке Серебрянке. Перейдем по плотине на Серебрянке и повернем направо через поле, к Костину. Идти осталось самое большое полчаса.

 Знаете что,— говорит Коля,—времени у нас еще много. Давайтев Костино не ходить, а повернем через лес прямо на восток, пока не наткнемся на тропинку, идущую от горы. Крутой к парому через Орляну. Ведь автобус через реку на пароме переправляется. Тут мы его и перехватим.

Вечно Коля со своими авантюра­ми! Но, в общем-то, мне его план по душе. Посмотрим, что скажут ре­бята.

 Точно! Давайте... Зачем в по­селке торчать? — Колин план вос­принимается с энтузиазмом.— Про­зеваем автобус — тоже не беда. Пе­реночуем еще раз у реки, а родите­лям позвоним!

Не хочется ребятам расставаться. Всегда так бывает в конце удачного похода.

Ну что же, пойдем искать тропинку...

Прокат палаток в Минске для пеших походов

 

 

www.palatka-naprokat.by

࠭妪흼󱩪ힺtitle=